Поговаривали, что дочка Алеши «экспериментировала» еще и с наркотиками. Так это или нет, утверждать не берусь, но незадолго до смерти у нее обнаружились серьезные проблемы с психикой. Помню, мой сын Володя вернулся из клиники, где навещал сводную сестру, расстроенным и растерянным: «Светка так грязно ругалась матом... А ведь раньше ее передергивало от любого «черного» слова! Взгляд бешеный, скандалит со всеми. Жуткое зрелище. Алексей Анатольевич не вынес бы...»
Умерла Света в возрасте пятидесяти двух лет, пережив отца всего на три года. Бог пожалел Алешу, оградив от страшной трагедии: он не видел помешательства дочери, не провожал ее в последний путь... Представляю, каким для него это было бы ударом — ведь одного ребенка Консовский уже потерял. Мальчик родился вне брака, до его встречи с Верой Алтайской.
Я сама долго об этом не знала, пока однажды не застала Алешу погруженным в тягостные мысли. Стала допытываться и услышала, что ночью во сне к нему приходил покойный сын, погибший в девятнадцать лет. При каких обстоятельствах это произошло, доподлинно неизвестно. По одной из версий причиной стал несчастный случай в геологоразведочной партии, куда парень устроился на сезонную работу, по другой — он связался с дурной компанией и во время драки его ударили ножом. Я видела, какой болью отзываются в душе Алеши эти воспоминания, и оставила при себе готовые сорваться с языка вопросы: мол, как же так, почему ты не стал разбираться, почему не выяснил все до конца? Это был единственный раз, когда Консовский заговорил о сыне.
Не много я знала и о другой трагедии, которую пришлось пережить мужу в тридцатые годы.
Его старшего брата, тоже актера, арестовали в декабре 1934-го прямо на съемках фильма Абрама Роома «Строгий юноша», где Дмитрий играл главную роль. Двадцатисемилетнего Консовского обвинили в контрреволюционной агитации и приговорили к пяти годам лишения свободы. Кто написал донос, так и осталось тайной. Отбывать срок его отправили в один из самых страшных сталинских лагерей — Ухтпечлаг — и там же, спустя три года, снова подвергли суду. Шестнадцатого декабря 1937 года — в день, когда Дмитрию исполнилось тридцать лет, — «тройка» УНКВД по Архангельской области приговорила его к смертной казни. Привести приговор в исполнение должны были двадцать седьмого февраля, но «пятнадцатого февраля заключенный Консовский скончался». Так значилось в бумаге, полученной Алешей из Прокуратуры СССР в конце восьмидесятых.
Документ свидетельствовал о том, что Дмитрий Консовский полностью реабилитирован, однако никаких подробностей о его жизни в Ухтпечлаге и обстоятельствах смерти не содержал. Алеша намеревался, собравшись с духом, пойти в «органы», попросить показать дело брата, но вскоре тяжело заболел и с постели уже не встал...
В своем рассказе я забежала далеко вперед, пропустив огромный отрезок времени, и сейчас хочу вернуться в пятидесятые. Итак, три года проработав в Германии, я возвратилась на родину и поступила в «Москонцерт». Кто-то из моих коллег обратился к звезде МХАТа Кторову за помощью в подготовке концертной программы. Анатолий Петрович порекомендовал своего друга Консовского: дескать, Алексей сейчас очень много работает на радио, где читает стихи, участвует в постановках, — посему лучшего консультанта вам не найти.
Мы с Алешей очень обрадовались встрече и после репетиций общались как старые друзья. Ни о каком флирте не было и речи — только человеческий интерес и симпатия. Алеша к тому времени был второй раз женат — его избранницей стала актриса Центрального детского театра Антонина Елисеева.
Наша взаимная симпатия переросла в нечто большее лишь спустя десять лет. В июле 1965 года мы оба оказались в Щелыково — там, где тридцать лет назад впервые увидели друг друга. Сближение происходило очень постепенно, почти незаметно. Во время долгих прогулок по берегу Меры, неспешных путешествий к деревушкам Дорофеево, Лобаново, Бережки...
Эти походы продолжались два лета, а осенью 1967-го Алексей Анатольевич впервые появился в моей московской коммуналке.