— Служебные романы в театре тоже не редкость...
— Дед называл их «дополнительным сюжетом, который мешает действию». Он не вмешивался в отношения актеров, но и не афишировал их, считая, что зритель не должен догадываться, кто из актеров с кем живет. Хотя был случай, когда одна дама прямо во время действия сорвала с соперницы парик и вцепилась в волосы, забыв о роли. Они не поделили возлюбленного. Обе актрисы были вызваны на ковер. Симонов сказал: «Деритесь из-за мужика где угодно — дома, в гримерной... Сцена — не место для выяснения отношений». Хотя сам себе иногда служебные романы позволял.
После смерти бабушки Рубен Николаевич женился на прелестной манекенщице, первой представлявшей СССР за границей, Тамаре Мингашутдиновой. Она была не только намного моложе его, но и гораздо выше. Когда дед в первый раз пришел с ней в ресторан ВТО, все мужчины встали и зааплодировали. Третьей женой деда стала начинающий режиссер Светлана Джимбинова, которая проходила стажировку в Вахтанговском театре. Ей было двадцать восемь, а Рубену Николаевичу шестьдесят девять.
Александра Павловна, наша домработница, появление молодой хозяйки восприняла в штыки. Шура ведь была полноправным членом семьи и воспитала не только меня, но и моего отца. Жила у нас на кухне. Там, как полагается, стояла железная кровать с шишечками. Когда в доме поселилась Светлана Борисовна, кстати милейшая женщина, няня очень ревниво отнеслась к ее появлению. Помню, я, наивный подросток пятнадцати лет от роду, все допытывался:
— Дедушка, а почему у тебя с каждым разом жены все моложе и моложе?
Он хитро ответил:
— Мальчик мой, есть старая армянская мудрость: «Жена и ковер хороши, когда они новые».
Шура, естественно, немедленно начала партизанскую войну и в качестве оружия выбрала меня.
— Рубен, вот скажи-ка мне, — хитро говорила она, — ежели Святлана жена твоего дедушки, тобе она хто будеть?
— Светлана, — отвечаю.
— Нет, Рубен, — гнет она свое, — не так. Ну скажи мне, хто она тобе?
— Ну Светлана Борисовна...
— Нет, Рубен, подумай, если она жена твого дедушки, то она тобе бабушка.
Когда на следующий день Светлана открыла мне дверь, я, бросив портфель в угол, громко сказал: «Здравствуй, бабушка!» Что тут началось! Дедушка никогда в жизни не кричал на меня, но тут громко заорал: «Как ты смеешь?! Кто тебя подучил? А, я знаю, кто это! Шура!!!» И начался совершенно жуткий скандал.
Но Шура на этом не остановилась и продолжала вести свою подрывную политику. Дед часто, сидя в своем кабинете, раскладывал пасьянс. Это не был обыкновенный пасьянс, вершилась судьба театра: он при этом продолжал думать о Вахтанговском. И вот в один из таких судьбоносных моментов в кабинет входит Шура и начинает издалека:
