А в пять лет я вышел на сцену «Ленкома» — играл в спектакле «Школа для эмигрантов». «Играл» это сказано громко, у меня даже слов не было. В этой постановке главные роли были у Янковского со Збруевым и Караченцова с Абдуловым (в спектакле было два состава). Они выводили меня на сцену, были невероятно добры и внимательны. А в финале сажали меня к себе на колени и поили компотом из яблок, очень вкусным. Для меня это был самый приятный момент театрального вечера.
Очень хорошо запомнил ощущения от финала спектакля еще и потому, что тогда мои взрослые «коллеги» заканчивали произносить монологи, и на сцене устанавливалась звенящая тишина. Два героя улыбаясь смотрели на меня, а потом в зрительный зал, который тоже замирал. И я ощущал в этих актерах какую-то невероятную внутреннюю уверенность, силу. Тогда, конечно, не осознавал, какого уровня эти артисты, но интуитивно ощущал их величие.
Мария: А для меня детство — это мама, папа, старший брат и я... Папу помню склонившимся над старинными книгами. У него была уникальная профессия: он переплетал редчайшие старинные книги. Помню, как реставрировал огромный фолиант с гравюрами Гюстава Доре, знаменитого французского живописца XIX века. Сколько раз в моем детстве повторялась такая картинка: я сижу в кресле и готовлю новую пару пуантов к выступлению...
— А разве их надо как-то специально готовить?
— Конечно! Хотя существуют разные модели, все равно всегда приходится подгонять каждую пару под свою стопу. Так вот, я обшивала «пятачок» пуанта, подрезала стельку, пришивала ленты, резиночки, а папа сидел и шил книги. Сначала протягивал толстую нить через воск, чтобы она не путалась. Затем огромной иглой прошивал эти толстые фолианты, петля за петлей. Еще подклеивал корешки, реставрировал страницы, делал тиснение на коже, красивейшими шрифтами каллиграфически рисовал буквицы, разводил краску, чтобы потом золотить обрез страниц. Вот такой у нас с папой был ритуал: я занималась своим шитьем, папа своим...
С театром в нашей семье никто не был связан. Можно сказать, балет я нашла сама. Всегда была очень активным, подвижным ребенком, такой атаманшей, обожала уличные игры, особенно с мальчишками. Когда мне исполнилось четыре года, в наш детский сад пришли тренеры из спортивной школы и отобрали меня в секцию гимнастики. Когда воспитатели сказали об этом маме, она уточнила: «В какую гимнастику — спортивную или художественную?» Ей сказали, что в спортивную. Она ответила: «Нет, спасибо большое! Мы уже в танцах».
И начала искать для меня подходящий танцевальный ансамбль. Так я попала в знаменитую «Калинку» — народный детский хореографический ансамбль, который существует до сих пор, уже 55 лет. А потом увидела по телевизору документальный фильм о хореографическом училище. В нем маленькие девочки в белых купальничках стояли у станка, и с ними занимался педагог. Я поняла, что вот так и становятся балеринами. Очень захотела этому учиться, о чем и сказала маме. В девять лет поступила в подготовительный класс московского училища, а на следущий год — уже в первый класс.