Я к таким реакциям восторженным не привыкла. Меня никогда не хвалили. Родители больше тормозили, чем развивали. Мама моя вообще рассуждала так: «Лишь бы была здорова».
Ей советовали:
— Клавдия Михайловна, отдайте вы ее в балет, она так приспособлена к этому, посмотрите, какой у нее подъем.
— Нет, нет, что вы! А если с ногами что-то?
Не отдали меня в балет, а у меня с ногами все равно не все хорошо...
Говорили:
— Она у вас такая музыкальная! Так поет.
— Нет, что вы, у нее с горлом что-то.
Маме, кстати, даже лор о том, что у меня голос хороший, буквально во врачебном кабинете рассказывала. А она не впечатлилась. Потому что ну голос и голос, поет и поет. А у меня рот просто не закрывался. На меня родители кричали: «Хватит петь! Учи физику!» А я пела даже в туалете, там акустика лучше.
— И все же вы, несмотря на такое родительское равнодушие, поступили в ГИТИС на отделение музкомедии. Голос ваш оценили. Кто был вашими учителями — не в институте по расписанию, а в широком понимании этого слова, по жизни? Кого вы слушали, ценили и с кого брали пример?
— Три грандиозные Маши, к которым я приглядывалась и что-то у них брала, — Мария Петровна Максакова, Мария Владимировна Миронова и Мария Иосифовна Давыдова, второй режиссер Иосифа Хейфица в Ленинграде. Мы познакомились с Марией Иосифовной на съемках фильма «День счастья» и общались. Она была человеком удивительной внутренней культуры. Что говорила она, я впитывала. И ее дом мне нравился: как обставлен, как они с мужем завтракают. Когда они знали, что я приеду, накрывали стол скатертью, сервировали, сами причесывались и усаживались ждать. Мне это нравилось, и я присматривалась, приглядывалась.
Мария Петровна Максакова, моя педагог в ГИТИСе по вокалу, научила многому, не только пению: как себя вести, как сидеть, как разговаривать, как не психовать, как не спорить с людьми, не хамить — это все Мария Петровна. Я пришла к ней заниматься вокалом, но научилась гораздо большему, она сама стала для меня примером во всем. Даже видеть, как она сидит и говорит, уже было обучением. Вообще, среда, в которую ты попадаешь, очень много значит. С этим мне повезло.
Именно Мария Петровна сказала, что мне нужно сниматься в «Гусарской балладе». Если бы я не получила роль Шурочки Азаровой, неизвестно, как бы дальше сложилась моя судьба. Это решило многое, если не все. Я снялась, и получился перпетуум мобиле: завели меня вот так, со скипидаром, и помчалась я и по жизни, и по миру... Как мне говорили в Госкино, я была самой выездной артисткой. С третьего курса института начались непрекращающиеся поездки за границу. Я ездила с кино бесконечно: и с «Гусарской балладой», и со «Сказкой о царе Салтане», и с «Освобождением». Кто-то даже решил, что кагэбэшница или есть покровители из сильных мира сего. А со мной даже обычный инструктаж, как вести себя советскому гражданину за границей, не проводили. Наверное, я казалась морально устойчивой.