Помню, даже когда уже снималась и был пик сериала «Не родись красивой», в перерыве зашла в кафе выпить кофе и все сидящие за столиками как по команде обернулись. Очень некомфортно. Меня будто раздели. Я поняла, что себе больше не принадлежу. Неприятное ощущение. Паника. Все, чего на тот момент хотела, это как можно быстрее выйти. Что, в общем, и сделала.
— Как же вы решились на публичную актерскую профессию с такими-то установками?
— На самом деле я не выстраивала свой маршрут. Да, была не первой из первых, но работала в хорошем театре в центре Москвы, получала зарплату в конце концов. Да, партии небольшие, но это ведь может измениться! И есть другая профессия, в которой ты ноль, ничего не знаешь, но она тебя манит! Мне говорили: «Да таких, как ты, в Москве...» При том что я была уже достаточно взрослой. Это когда тебе семнадцать, можешь, провалившись, пробовать еще и еще. В общем, несколько опасное было решение. Впрочем, тогда я об этом вовсе не думала. Казалось, что и балетная профессия не уходит. Тем более что в Щукинское поступила с первого раза, не всем так везет. Каким-то чудом во мне что-то разглядел Родион Юрьевич Овчинников.
Но если откровенно, кажется, он меня принял, а потом долго думал, что же теперь со мной делать?.. Слово есть — неформат. Вот я была неформат. И не характерная, и не голубая героиня, наверное, социальная, но где тогда темперамент? Он пытался понять, что я собой представляю, но при этом не брал в свои отрывки. Меня отдавали другим педагогам, и те пытались как-то распрямить эту зажатую пружину. Партнера для отрывка найти было непросто. Есть звездные студентки и студенты, к которым просто очередь стоит, все их зовут, и есть как я, которые делают не очень удачные отрывки, потому что имеют дело с такими же аутсайдерами, как сами.
— Были моменты, когда руки опускались?
— Конечно. Мне никак не давалось упражнение по актерскому мастерству, которое называется «Наблюдение». После очередного показа даже горько рыдала в туалете. Сейчас уже смешно, конечно, потому что прекрасно вижу — вот же эти «наблюдения», просто вокруг и везде! А тогда специально ездила на рынок, в зоопарк, показывала в итоге бабушку-соседку из Киева, говорила на украинском, поскольку мне это казалось дико смешным. Родион Юрьевич был сдержан, но недоволен: «В киевский Театр Франко ты отправишься с этим наблюдением. Очень плохо, Оля». Ну не понимала я, как это можно сделать! Ушла плакать в туалет. Там меня обнаружила Света Антонова, она училась на курс старше и считалась звездой «Наблюдений». «Ты чего?! — говорит. — Сейчас все с тобой придумаем!» Накрасила, сделала мне прическу и придумала итальянку на пляже. Особого успеха и это мое «Наблюдение» не имело, но все-таки было не так плохо, как предыдущее, и плакать я перестала.