Как правило, я оказывался во Внуково в составе большой компании, центром притяжения которой всегда был он — искрометный и зажигательный. По-моему, Марлон Брандо заметил, что артист — это человек, которому становится скучно, когда говорят не про него. Сказано будто про Александра Гавриловича. Кстати, родились мы в один день. Если отмечали дату всем театром, про меня где-то вторым, третьим тостом вспоминали, но праздник все равно перерастал в одно большое, посвященное Абдулову торжество.
Иногда мы оставались во Внуково с ночевкой. Наутро обязательно следовало совершенно будничное, семейное, благопристойное чаепитие. Помню, как-то зимой мы с Сашей Карнаушкиным — другом Александра Гавриловича еще со времен учебы в театральном институте — проснулись, тихо попили чаю и отправились восвояси. У Абдулова были запланированы съемки, у нас — спектакль. Он проводил до околицы, неуверенно сказал, что вот там, кажется, останавливается автобус, и вернулся домой. А мы под снегом побрели полями и добрались чуть ли не до аэропорта Внуково: никакого автобуса, конечно, не оказалось...
— А как же разговоры о том, что Абдулов мог кутить несколько дней напролет, пуститься в загул, забыв обо всем на свете?
— В этом отношении у нас в театре железная дисциплина. Любой артист, вне зависимости от званий и регалий, если замечен в состоянии алкогольного опьянения на репетиции или, не дай бог, на спектакле — однозначно будет уволен. Прецедентов предостаточно. Да, он мог поздно вечером вместе со всеми спуститься в буфет и что-то себе позволить. Но если иметь в виду, что назавтра в шесть утра съемка, днем — концерт, потом — телевидение, затем открытие фестиваля в Ханты-Мансийске, а по возвращении в Москву — две антрепризы, еще одна съемка, наконец спектакль, то возникает вопрос: как и когда уходить в загул? Даже на «Кинотавр», где все веселились, Александр Гаврилович, как правило, прилетал только на открытие и закрытие, изредка отмечая в Сочи день рождения.
У него вообще не было выходных, особенно в последнее время, когда работал над фильмом под рабочим названием «Выкрест» по роману Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина», завершить который так и не успел. Помню, случайно столкнулись в аэропорту. Я летел сниматься в Ялту, он — на натуру в Севастополь. Но даже переговорить не смогли по-человечески, у Александра Гавриловича все время звонил телефон — то фура с реквизитом сгорела на границе, то надо было определить место для съемки, то его куда-то приглашали, а он отказывался: «Не могу, совсем нет времени». Тогда я не подозревал, что больше его не увижу...