Кирилл Серебренников на «Рагине» собрал не менее сплоченную команду единомышленников. Он потрясающе умеет объединить вокруг себя правильных людей, зажечь их идеей, вовлечь в единый процесс. С актерами устанавливает отношения доверительные, простые, не безответственно панибратские, но и не общается свысока. Сам работает сутками на износ, и люди рядом делают все возможное. Кирилл, кстати, первым предложил мне отрицательную роль. Чуть позже — прекрасный режиссер Елена Жигаева в «Большом зле и мелких пакостях». За что обоим очень благодарен. Теперь у меня довольно длинный список отрицательных ролей, так что приходится поддерживать в себе положительные качества, чтобы на «хороших» героев звать не перестали. Кирилл приглашал потом поработать в его спектакле, но не получилось из-за занятости на Таганке и плотного съемочного графика. Сейчас немного жалею.
Познакомиться с Алексеем Учителем пригласила его кастинг-директор после просмотра в театре «Мастера и Маргариты». Я пробовался не с текстом Гагарина, но по настойчивым просьбам Алексея Ефимовича много и энергично улыбаться в сцене заподозрил, что речь именно о нем. Роль небольшая — герой там еще до полета и даже не подозревает о нем. Меня несколько раз возили смотреть хронику — компьютеров, по-моему, тогда еще не было. Снимали в Питере в вагоне поезда, почему-то вся групповка думала, что я реальный военный, и обращались сочувственно: «Солдатик». Перед съемкой провели репетицию, оператор Юрий Клименко говорит: «Эх, черт, надо было снимать». Затем сделали много дублей, но повторить точь-в-точь не удалось. А там был Гагарин!
— Вам довелось сниматься у режиссеров, которых без преувеличения можно назвать классиками отечественного кино. Расскажите о работе с ними.
— Ну, у них я сыграл совсем небольшие роли. Вот остальные девяносто — главные. Но благодарен судьбе за возможность познакомиться с большими художниками.
Александр Анатольевич Прошкин, у которого снимался в «Докторе Живаго», запомнился как человек деликатный и простой. Тем не менее его авторитет на площадке был незыблемым. Так же как у Глеба Анатольевича Панфилова. Когда предложили роль «В круге первом», спросили, умею ли водить машину. Машину я не водил, но поработать с Панфиловым хотел, поэтому сказал, что умею, и начал учиться во дворе на старых «жигулях». Это не сильно помогло, потому что у «Победы», на которой пришлось ездить на съемках, переключение передач оказалось на руле, но за три съемочных ночи привык. Никогда не видел Глеба Анатольевича раздраженным. Однажды наблюдал длинную сцену диалога двух актеров, которые нетвердо знали текст. Снимали на пленку, а это дорогое удовольствие. Доходят до середины сцены — то один забудет слова, то другой. Дублей девять, наверное, сняли. И хотя было видно, что Панфилов недоволен, он не позволил себе ни разу даже повысить голос, просил только: «Давайте, ребята, соберитесь».
