В маленькой нормандской деревушке Одрессель все как обычно: невыносимая жара, горстка туристов, местный пляж, воскресный рынок с фруктами. Вот только на окраине деревни парит в воздухе парочка космических кораблей невообразимого масштаба, бывшей жене рыбака Джонни отрезают голову, а по улицам шляется красотка в купальнике с завышенной талией и со световым мечом на бедре. Так уж вышло, что именно Одрессель был выбран в качестве поля битвы за судьбы человечества: демоны (или «нули») подчиняются воле Вельзевула (Фабрис Лукини), живущего в летающем Версале, а «светлые» (или «единицы») во всем слушаются свою Королеву (Камилль Котен), которая, напротив, обитает в готическом соборе а-ля Сент-Шапель.
«Империя» выходит в наших кинотеатрах очень вовремя, словно бы в продолжение дискуссии о скандалах на Олимпиаде в Париже. Степень абсурда, так поразившая многих на церемонии открытия, прекрасно резонирует с сумасшедшей картинкой фильма. Вот Вельзевул, наряженный как король Йагупоп из «Королевства кривых зеркал», наслаждается приватным танцем ягодиц на ножках, наряженных в черные колготки (да, вы все верно прочитали). Вот демон, поселившийся в теле грязного люмпен-пролетария Джонни, предлагает «ангелу» заняться сексом прямо в поле. Вот местный гид с чрезвычайно умным видом объясняет туристам, что у мидий нет мозгов, а у морского гребешка есть. А исчадием ада оказывается действительно довольно неприятный пухлощекий младенец в красной кофточке.
Но то, что для Олимпиады в новинку, для Брюно Дюмона дело обычное: этот режиссер всегда исповедовал сложный ассоциативный визуальный ряд и юмор на грани фола. Каждая его картина — это притча: будь то «Жизнь Иисуса», «Фландрия» или «Франция» с Леа Сейду (у нас этот фильм выходил под названием «Суперзвезда»). Он превращает свою страну в избалованную субретку, теряющую смысл жизни, он помещает Жюльетт Бинош, играющую скульптора Камиллу Клодель («Камилла Клодель. 1915»), в реальную психиатрическую клинику, он, наконец, как в «Империи», использует язык «Звездных войн» для повторения вполне библейской истории о вечной битве Добра со Злом. Правда, пейзаж для этой высокой цели выбран совсем уж обычный. «Место так себе», — расстраивается новообращенный ангел из деревенских. «Лучше уж здесь, чем в небытие», — иронично замечает архангелица.
Смотреть «Империю» и тем более солидаризироваться с ней не так-то просто: для этого нужно знать хотя бы один-два предыдущих фильма Дюмона и уметь находить сложное в его простоте. Тем более режиссер любит авторские камбэки: в «Империи», как и в «В тихом омуте», собирают мидии, а парочка тупых жандармов уже встречалась в его же «Малыше Кенкене», нормандская деревня Одрессель (население — 624 человека) почти не отличается от череды других северофранцузских городков из его фильмов, а местные с подчеркнуто некиношными лицами — как те самые пациенты психлечебницы из «Камиллы Клодель», которые добавляют то ли абсурда, то ли реализма происходящему.
{current_photo_index}/{total_photo_count}
