Мы — девчонки, кому восемнадцать, кому двадцать, а ему — лет шестьдесят. И нужно как-то общаться, вступать в диалог. Я первое время просто столбенела — о чем с ними говорить? Смотрела на Орлову и удивлялась: улыбается, слушает, кивает. Я у Ольги училась, у нее природный дар. Разговаривать она могла абсолютно со всеми, даже с бандитами. В лихие девяностые нам часто приходилось с ними общаться. Делать это надо было с умом. Будешь слишком заносчивой — получишь по носу. В друзья лезть тоже не нужно — не так поймут. Потом не отобьешься. Необходимо держать дистанцию и со всеми разговаривать спокойно, с достоинством. Со временем я этому научилась.
Первые три года работа была титаническая, потому что мы вместе с продюсерами были никто и звали нас никак.
Мы начинали, когда на эстраде царили звезды первого эшелона — Алла Борисовна, Валерий Леонтьев, Лайма Вайкуле, Игорь Крутой. В мире только появлялись герлз-бенды, такие как «Спайс герлз». И в этом смысле «Блестящие» шли в ногу с мировой модой. Из молодых всего четыре коллектива тогда собирали стадионы — мы, «Иванушки International», «Руки вверх!» и Шура.
Нет города на нашей карте, где не выступали бы «Блестящие». Чукотка, Дальний Восток, Заполярье... В Анадырь лететь девять с половиной часов. Помню, летела и думала: «Боже мой, как до Нью-Йорка! И ведь это все еще моя страна!»
Аэропорт — машина — поезд — гостиница, и снова машина — аэропорт — автобус — поезд. И так месяцами. Мы засыпали при первой возможности, иногда даже сидя на корточках: ножки подтянули, голову на коленки, и не добудишься.
В холодных автобусах прижимались друг к дружке — так было теплее.
Почти всю Россию проехали на трясучих «Газелях». По Краснодарскому краю, помнится, вообще катались на старых круглофарых автобусах 1973 года выпуска. Заводили их рукояткой, они жутко громыхали, а по горным дорогам тянули всего тридцать километров в час. При этом в месяц мы иногда давали по пятьдесят четыре концерта. Три в день — утром, днем и вечером. Ночью грузились на поезд или в машину, ночь в дороге, утром в душ и на площадку. Как в фильме «День сурка» — завтра все повторится.
Бывали выступления, после которых мы еле волокли ноги: всю энергию отдали и ничего не получили взамен.
Так происходило, например, в шахтерских городках, где в зале сидели люди с очень грустными глазами. Они устали от работы, нищеты, проблем, их уже ничто не радовало. Билеты там стоили копейки, но мы работали с полной отдачей. Чтобы восстановиться, надо было потом спать сутками и много есть.
Иногда накатывало ощущение, что я в кабале и выхода нет. Было понятно, что мы выдерживаем такую нагрузку, потому что молодые. Но все имеет свой предел, и порой возникало ощущение, что ты абсолютно пуста, а жизнь бессмысленна. И никогда ничего не изменится — ни через месяц, ни через год, ни через пять.
Отпуск был две недели в год. Мы их ждали как манну небесную. Я всегда уезжала на море. Первые два дня просто спала. Потом начинала выходить на солнце, плавать.
Море здорово реанимирует. Но две недели пролетали как один день.
После отпуска встречались мы с девчонками с большой радостью, были очень близки. Когда все время гастролируешь, с друзьями отношения поддерживать сложно, бойфренда нет — кто это выдержит? Ведь ему даже позвонить лишний раз нельзя: мобильников почти ни у кого не было, да и звонки стоили бешеных денег. А зарабатывали мы мало и все тратили на элементарные девичьи желания: маникюр, педикюр, что-нибудь из одежды.
Главное, что мы получили, — бесценный опыт. Наверное, не имей я его, ничего не смогла бы добиться в сольной карьере.
Гастрольная жизнь очень тяжелая, но в то же время что ни день — то праздник.
Музыка, цветы, зрители, аплодисменты… И это, конечно, сильно затягивает. Я понимаю, почему артисты, когда уходят со сцены, не могут найти себя и впадают в депрессию. Привыкаешь, что все время в процессе. Как только остановился — все, ты умер.
Шоу-бизнес перемалывает человека. Такая жизнь требует много сил. Кто не выдерживает, взбадривает себя алкоголем, наркотиками. Но если Господь дает силы эту слабость перебороть, человек понимает: это не выход.
Мы были молодые, сильные, но и у нас случались срывы. Хотя до драк, до ненависти и чтобы не разговаривать в гримерках, в самолетах рядом не садиться, не доходило.