Помнишь сцену, где герой приказывает: «Задери платье, сними трусы, встань на колени»?
Я кивнул.
— Именно так я Лельку на преданность проверял. Вообще-то, Марк, я за нее должен тебе памятник поставить.
...Мы Лелю в тот раз приглашать на фестиваль не собирались: роль в конкурсной картине у нее была эпизодическая. Но режиссер упросил.
Она мне понравилась: ничего особенного, но приятная. В переполненном лифте, где ее выделил из толпы Михайловский, мы ехали вместе. В своей книге Антон написал, что узнал номер телефона Лели и позвонил. В действительности они пристально, не отводя глаз, смотрели друг на друга. Когда лифт остановился на шестом этаже, где жила Леля, Михайловский сказал: «Может, доедем до девятого?» Они вышли вместе на девятом и направились в его номер...
Масков ждал меня у стойки регистрации, вовсю флиртуя с хорошенькой сотрудницей отеля. Когда мы вышли на улицу, он сказал:
— Слушай, а если я эту девушку с собой на открытие возьму?
— Зачем? — изумился я. — Тут полно красоток-актрис, выбирай любую.
— Марк, я стараюсь не связываться с актрисами. Они достают меня разговорами о своих творческих проблемах. А мне надо чувствовать, что в душе девушки есть место для меня, понимаешь?
— Да ты романтик! Или в Голливуде этому обучился? У нас знакомства такого рода обычно скрывают.
— То есть в номера девушку пригласить можно, а в ресторан с ней — ни-ни? Я, Марк, человек благодарный. Если мне с девушкой хорошо, я с ней и за ручку погуляю, и за столом посижу.
— Да ладно тебе, если хочешь, пожалуйста. Ты мне лучше посоветуй, что делать. Ясно одно: это кто-то из своих. Он знал, сколько Батя дал мне на фестиваль и что он будет недоступен несколько дней. И пытался использовать эту ситуацию. А когда понял, что не вышло, слетел с катушек и схватился за нож.
Видимо, очень деньги нужны.
Я невольно огляделся по сторонам. Неподалеку шумел прибой. Над морем зависла луна, крупные южные звезды были так близко, что, кажется, можно потрогать рукой.
— Какие у тебя отношения с местной братвой?
— Да никаких, Влад. Я столько сил угрохал на то, чтобы отсечь их от «Кинотавра»...
— Может, кто-то имеет на тебя зуб? Хотя это непохоже на личную месть. Судя по тому, что ты рассказал, этому человеку действительно очень нужны деньги, — рассуждал Масков, шагая рядом со мной по набережной.
— Влад, меня сейчас больше волнует, что делать.
— Можно пойти в милицию.
— И что я им скажу? Неизвестно кто хочет убить неизвестно кого? Да меня на смех поднимут. Или того хуже, в целях безопасности закроют фестиваль.
— А если не в милицию? — предложил Масков. — Может, с другого конца зайти?
Я не сразу понял, что он имеет в виду. А когда понял, чуть не расхохотался.
— Ты про бандитов, что ли?
— Ну, остались же у тебя какие-то знакомства в этом мире. Должны остаться.
Я присел на ближайшую скамейку и тяжело вздохнул.
— Влад, да, я сидел.
Но не за вооруженный грабеж, а за «финансовые злоупотребления», которые сейчас, кстати, являются в нашей стране вполне законным бизнесом. Так что мой авторитет и связи в криминальном мире, мягко говоря, преувеличены.
Мы побрели обратно к гостинице. Я вдруг почувствовал, что если немедленно не лягу в постель, то усну прямо на одной из скамеек. Рядом с мужичком, который уютно устроился под газеткой. Услышав наши шаги, мужик поднял голову, и я узнал Митю Перфемова:
— Ты что тут делаешь?
— Жена в номер не пускает, — заплетающимся языком жалобно сказал Митя, и голова его снова поникла.
— Влад, нельзя его тут оставлять.
Пока мы волокли Митю, я вспомнил, сколько таких вот бездыханных тел мне пришлось таскать на себе за годы существования «Кинотавра». И сколько страха я натерпелся, боясь, что кто-нибудь из гостей помрет с перепою или утонет. Богема!
Остаток ночи я проворочался без сна. Все казалось, что сейчас снова зазвонит телефон. И он действительно зазвонил — в шесть утра.
— Не спится тебе, — пробормотал я в трубку.
— Как продвигается наше дело?
— Никак. Нет у меня денег.
— Слушай, я начинаю терять терпение, — вымогатель говорил приглушенно, но угроза слышалась более чем отчетливо.
