Оганесян заорал: «Уберите ее! Чтобы ноги этой сумасшедшей здесь не было!» К площадке Валю больше не подпускали.
Зря она переживала. Женя мне совсем не нравился — ростом не удался, да и умным я его не считала. Говорю это не в отместку, просто мне с ним было не интересно: музыку, которую я обожала, он не любил и вообще в искусстве разбирался слабо, с ним не о чем было поговорить, а я из тех женщин, кто любит не только глазами, но и ушами.
Как-то на площадке оператор Шумский попросил:
— Наталья Николаевна, встаньте правее.
— Куда? — поинтересовалась я.
— Я к Фатеевой обращаюсь.
— Так я тоже Наталья Николаевна. У нас с Наташей и отчества одинаковые.
— Господи, что здесь происходит?! — воскликнул Шумский.
И тут подал голос режиссер Оганесян. Сказал Генрих Богданович очень странную вещь:
— Между ними еще не такое будет происходить!
Я не придала значения этим словам, решила — шутка. Но через год, когда Оганесян уже был неизлечимо болен, он снова предупредил меня:
— Запомни, Кустик, твой самый большой враг — Фатеева.
— Почему? — спросила я.
— Завистливая очень.
— Да чего мне особенно завидовать?!
— Наивная ты, Кустик, ничего вокруг не замечаешь.
Я и правда ничего такого по отношению ко мне за Наташей не замечала. Но вообще удивляла меня она часто. Мы жили тогда на Мосфильмовской, в соседних домах. Однажды прихожу к Наташе домой — она сына спать укладывает. И заклеивает ему пластырем рот! Я испугалась:
— Что ты делаешь?!
А Фатеева так спокойно:
— Хочу, чтобы во сне он рот не открывал, дышал носом.
— С ума сошла? А если задохнется?!
— Не задохнется, я уже так делала...
Или вот еще удивительная история. Нам на «Три плюс два» халатики купили для съемок, дешевенькие. Прошло несколько лет. Сидели у Фатеевой, она в шкаф за чем-то полезла, и я увидела знакомый халатик — на вешалке, в целлофановом пакете!
— Ты что, хранишь его как реликвию? Я свой давно выбросила!
— А мой, как видишь, цел, — говорит Наташа. — Я вещи берегу. Иначе можно все профукать.
Пришли мы раз к ней в гости вместе с Лионеллой Скирдой. Наташа достает бутылку сухого вина, наливает нам понемногу и прячет обратно в шкафчик.
— Хватит, девочки. Пить вредно, и для лица, и для фигуры.
— Ничего нам не будет от пары рюмок, — отвечает Линка, любительница выпить.
— Ну-ка, давай сюда бутылку. А то уйдем!
Фатеева нехотя поставила вино на стол.
Дело было не только в жадности. Наташа смолоду боялась старения и берегла свою красоту. Боялась выпить лишнюю рюмку, съесть лишний кусок, истязала себя голоданием и специальной гимнастикой, наклеивала на лоб эластичный бинт — от морщин. А мы с Линкой в свои двадцать пять о диетах, как и о приближающейся старости, не думали. Жили совсем другим.
Скирда с юности была безумно влюблена в Олега Стриженова. Одно время они встречались, но он буквально ноги об нее вытирал. Линка мне рассказывала, что раз Олег напился в ресторане ВТО и стал цепляться: «Что ты так вырядилась?
Дура провинциальная! Не умеешь себя вести. Смотреть тошно...» Потом схватил тарелку и плеснул в лицо борщом! Вскоре они расстались.
Стриженов был слишком избалован женщинами и вел себя с ними по-хамски. Однажды в автобусе по дороге на концерт дал Наде Румянцевой зонтом по голове. В другой раз обидел Таню Конюхову. Они вместе ездили за город встречать Новый год. В пути Олег на нее за что-то обозлился, остановил машину в лесу и сказал: «А теперь давай сама». И Таня в туфельках еле доковыляла до какой-то деревни.
И вот сижу я с подругой Линой Шатровой и ее мужем Германом в ресторане Дома кино, и к нам подсаживается Стриженов. Он мне нравился на экране, а в жизни Олег блекленький такой, конопатый. Когда перешли в зал смотреть кино, Стриженов сел сзади и в какой-то момент нагнулся и поцеловал меня в спину — у меня было платье открытое.
Так нежно! Я даже не сразу поняла, что это было. Повернулась и говорю: «Олег, пожалуйста, не делайте так больше».
Очевидцы, наверное, рассказали об этом эпизоде тогдашней жене Стриженова Марине. И через пару месяцев случилась совершенно дикая история. Я тогда только забеременела. Приехала на пробы на «Мосфильм», сижу гримируюсь и слышу в соседней комнате голос Стриженовой: «Эта нахалка каждую ночь обрывает нам телефон! Прохода моему мужу не дает! — я и не думала, что речь обо мне, но тут вдруг Марина появляется за моей спиной и, глядя на меня в зеркало, говорит: — Еще раз позвонишь, сучка, я тебе устрою!» И — матом, на всю студию.