Попрощавшись, я положил трубку. Было уже поздно, мы с Володей поговорили еще немного. Потом предлагаю ему:
— Давай спать, утро вечера мудренее.
На что Володя немедленно отреагировал:
— Но и в вечере что-то есть!
На следующий день я отпросился в редакции и мы с другом пошли гулять по Магадану. Позже у него родилась песня «Я уехал в Нагаевскую бухту»: «Я увидел Нагаевскую бухту да тракты, улетел я туда не с бухты-барахты».
Когда проходили мимо почтамта, Володю вдруг осенило:
— Васёчек, хочу поговорить с Парижем, с Мариной!
— Ничего себе желания!
Зашли. Володя сунулся в окошко телефонистки:
— Девушка, хочу позвонить в Париж.
— Сначала нужно связаться с Москвой.
Минуту спустя телефонистка говорит:
— Москва отвечает, что с Парижем можно связаться только из столицы!
Вернулись ко мне, он выпил. Как сказал, с горя — не дали пообщаться с Мариной.
Утром я позвонил Валере Золотухину. Тот слова не дал произнести:
— Гарик, где этот босяк? Надо, чтобы срочно вернулся. Иначе будут проблемы.
— Слушай, он в таком состоянии... Совсем развязал.
— Давай сделаем так: купи ему билет до Москвы и запихни в самолет. Сообщишь мне рейс — я встречу.
Тогда, решив слегка схитрить, говорю Володе:
— Слушай, меня срочно вызывают на работу. И так столько времени с тобой потерял, да и тебя в Москве ждут.
— Ладно, поехали в аэропорт, — соглашается он наконец.
Приехали. Купил ему билет, посадил в самолет. Тайком, пока Володя не видел, всучил бутылку коньяка стюардессе:
— Вон там сидит актер Высоцкий...
— Да, я узнала.
— Коньяк наливайте ему только в экстренном случае — если начнет, к примеру, буянить!
Самолет взлетел, я позвонил Золотухину: «Рейс такой-то — встречай!»
Прошло две недели — получаю письмо от Нины Максимовны, мамы Володи: «Гарик, очень плохо с твоим другом Васёчком. Все его концерты сорвались, в театре полный провал, озвучание пропустил, запил, не знаю, что делать, друзей у него не осталось...» Мама Володи была мягкой женщиной и от выходок сына всегда впадала в панику.