Воспитывали меня женщины: обожали, баловали, растили как поросль-траву — ноль строгости, одни гулянки да веселье. Любви вокруг было столько, что брошенности и безотцовщины я не чувствовала. Хотя по-настоящему папа появился в моей жизни лишь перед самым своим уходом. С возрастом ему захотелось обрести меня, внуков. Он женился, нашел семейное счастье, начал по моему настоянию сниматься в кино. Уверена, сейчас он был бы востребован. Мне не говорили, что отец болел, жалею, что о многом не успела с ним поговорить. Как бы то ни было, он остался со мной, мама говорит, я — вылитый папа.
Жили мы небогато, актерская братия не могла похвастаться высокими заработками: голь перекатная, зато счастливые и веселые. Больше всего времени я проводила с бабушкой Лялей, Театр на Малой Бронной стал моим вторым домом. Бабушка будила утром и спрашивала:
— В школу пойдешь?
— Не хочу.
— Тогда в театр!
Бабушка играла в «Волшебнике Изумрудного города» злую ведьму Бастинду. Лялечка была страшной хулиганкой и вот что придумала однажды. Девочка Элли обливала Бастинду водой из ведра, и та таяла, погружаясь в люк на сцене. «Детки, хочет кто-нибудь со мной?» — обращалась Бастинда к зрительному залу. Я по предварительной договоренности с бабушкой подбегала и проваливалась с ней под пол. Детям было невероятно интересно: как же так, девочку утянуло в преисподнюю! Все это продолжалось раз за разом, пока кто-то не нажаловался на Лялино самоуправство, и тогда директор сделал ей выговор.
Я сидела на репетициях Анатолия Эфроса, в спектакле «Женитьба» выходила на сцену в группе мальчиков и девочек. Прима Ольга Яковлева произносила примерно такую фразу: «Вот родятся дети, за кого ж они замуж пойдут?» Одну девочку она брала на руки, ребенка у нее забирал Михаил Козаков и передавал Николаю Волкову. На репетиции Яковлева проверяла, кто сколько весит, и на руки поднимала самую легкую. Ею каждый раз оказывалась я. С тех пор запомнила и Леонида Броневого, который играл в «Женитьбе» у Эфроса, а потом — у Захарова. Видела, как репетирует на малой сцене «Продолжение Дон Жуана» Андрей Миронов.
В Театре на Бронной мне знаком каждый угол. Артисты до сих пор вспоминают, как я маленькой, лежа в коляске, кричала: «Ляля, бать!» Не подумайте плохого, это означало: «Ляля, гулять!» Все хохотали, восторгались и требовали повторить на бис. Когда подросла, просили сделать аттитюд. Природная гуттаперчевость и определила ход мыслей родственников по поводу моего будущего: всем безумно хотелось, чтобы я стала балериной.