В самом начале у нас был период, когда мы расставались и не общались целых полтора года. Боюсь ошибиться, но это могло быть связано с тем, что Джигарханян пытался сохранить свой брак с Татьяной Сергеевной Власовой. Разговор произошел после его очередного возвращения из Америки, где он проводил по три месяца в году. Возможно, я неверно трактую, но мне показалось, что Армен Борисович испугался того, что стал ко мне привыкать. И судя по всему, еще не был готов менять свою жизнь кардинально. Даже сказал: «Я не хочу ломать тебе судьбу», — дал понять, что мы должны перестать общаться.
Это было в 2003 году, когда он восстановился после микроинсульта. Конечно, мне было обидно, но я никогда не показывала своих эмоций. За годы, проведенные с Джигарханяном, похоже, обросла броней. Меня сейчас часто обвиняют в том, что не плачу, все хотят видеть, как убиваюсь, схожу с ума. Но за шестнадцать лет с этим человеком я уже не в первый раз попадаю в ситуации, когда принимаю условия, которые он диктует. И считаю, что унижу себя, если буду валяться в ногах, рвать волосы, плакать, истерить. Не буду скрывать, сейчас он меня так сильно обидел и оскорбил, что уже не хватит сил собрать то, что разрушилось... Но тогда, в 2003-м, я уезжала из Москвы, предчувствуя, что все же это еще не финал. Армен Борисович, как всегда, проводил меня на вокзал, однако прощального поцелуя на перроне уже не было. Один раз я не удержалась и позвонила ему из Киева. Он говорил очень отстраненно, давая понять, что не готов ничего обсуждать. Больше я не навязывалась.
В скором времени вернулась в Москву, но это не было связано с Джигарханяном. После окончания консерватории поступила в столичную аспирантуру, начала преподавать, играла на рояле в деловом центре, побывала в Израиле. Жизнь, во всяком случае профессиональная, била ключом. Родители, понимая, что обратно уже не вернусь, решили переезжать за мной.
И вот в тот период, когда мама с папой уже задумались о продаже квартиры, в Киев на съемки приехал Армен Борисович. Он позвонил на наш домашний телефон и очень удивился, узнав, что уже несколько месяцев я живу в Москве, но при этом не преследую его, не караулю у театра и вообще не требую никакой взаимности. Даже если мама и не очень была рада этому разговору, она все равно рассказала мне про него. Мы созвонились с Джигарханяном, встретились, и с тех пор, собственно, у него больше не возникало сомнений, быть ли нам вместе. Он то уезжал в Америку к жене, то Татьяна Сергеевна прилетала сюда на месяц. Меня эта ситуация, как ни странно это прозвучит, не напрягала. Если Армен Борисович так решил, его право. Я любила этого человека, имела возможность быть рядом. Так бы и продолжалось до бесконечности, но произошли события, вследствие которых Джигарханян уже не мог находиться один, без поддержки.
