— Алсу, как вас встретил шоу-бизнес в начале нулевых?
— Не секрет, что мне не пришлось пробиваться в этот мир, искать средства на продюсера, группу, клипы. Да, финансовый вопрос не стоял передо мной и я выходила на сцену не для заработка. Но при этом столкнулась с другой проблемой, о которой многие даже и не задумывались. Мне постоянно нужно было доказывать, что по праву занимаю место на большой сцене. В пятнадцать лет я сказала папе, что хочу стать певицей. И хотя мама была против того, чтобы выводить девочку на сцену, папа поддержал. Мама считала, что сначала нужно отучиться в школе, затем в институте и только потом думать о музыкальной карьере. Но папа сказал, что все сделает для любимой дочери.
Не уверена, что все так легко сложилось бы, приди я в шоу-бизнес не в пятнадцать лет, а в двадцать пять. Юность — огромный бонус. Ко мне все мэтры, включая Аллу Борисовну Пугачеву и Иосифа Давыдовича Кобзона, отнеслись с теплотой. «Ты же наша девочка!» — говорили ласково.
Одним словом, старт вышел несложным, а взлет — стремительным. Другое дело, что отдавала себе отчет: папа папой, но нужно много работать, чтобы доказать, что я не только дочь бизнесмена Сафина. И сама по себе певица Алсу чего-то стоит. А я работоспособная, знаю, чего хочу, верю в хорошее и всегда нацелена на результат.
Радуюсь, что шумиха вокруг этого затихла. Кстати, когда папа слышит в свой адрес: «А это отец Алсу!», он невероятно гордится.
Так вот. Первые семь лет я моталась по гастролям. Загранпаспорт пришлось несколько раз поменять, я же постоянно летала из Лондона, где оканчивала школу, в Москву. Проехала с концертами всю страну с запада на восток, с юга на север, добралась и до Когалыма. Не представляете себе, как тепло меня там встречали!
Единственное, в чем пришлось себя преодолевать, — делать все, чтобы перестать бояться выхода на сцену. Несколько лет потребовалось, чтобы унять это постоянное волнение. Хотя до сих пор нервничаю, стоя в кулисе.
— Страх этот передался Микелле, младшей дочери?
— Она другая. Когда мы пришли на прослушивания в проект Первого канала «Голос. Дети», я оказалась на большем взводе, чем Микелла. И волновалась сильнее, чем на «Евровидении» в 2000 году. Старалась, конечно, скрыть это от дочери. К моему удивлению, она уверенно вышла на сцену. Спела отлично, я даже прослезилась от гордости.
Многие в нашем окружении высказывали сомнения насчет целесообразности участия десятилетней девочки в этом популярном шоу. Аргументировали тем, что ребенок может неадекватно воспринять и победу, и поражение: неудачу отнести на личный счет, от успеха возгордиться. Мол, и то и другое повлияет на самооценку.
Мы с мужем все это прекрасно понимали и заранее поговорили с дочерью о том, что на конкурс надо идти с удовольствием, но без одержимости. Сказали, что участвовать в проекте будут такие же талантливые мальчики и девочки.
Объективно у дочери есть голос и все качества, необходимые для того, чтобы стать профессиональным музыкантом. В ином случае, поверьте, она не оказалась бы среди претендентов на участие. Я ее не пустила бы — не собираюсь краснеть за ребенка. И пошла она туда не с бухты-барахты, Микелла смотрит проект с первого сезона и уже в пять лет говорила: «Как же я хочу там спеть! Как хочу!»
Музыкой она горит, шутим с мужем, что у нашей дочери два состояния — либо спит, либо поет. Я, кстати, такой же была. Помню, как брат закрывал уши и просил: «Алсу, ну хватит уже!»
