Мне нравится, что хотя разные девчачьи радости ей не чужды — накрасить ногти, посидеть у зеркала, — дочь совершенно лишена жеманства. Не «воображала», как говорили в моем детстве о капризных девочках, которые много из себя строят и себе на уме.
— Павел давно не живет с вами, вам не одиноко?
— Во-первых, со мной дочка, мы практически неразлучны. Во-вторых, когда я люблю, то не эгоистична. Как-то договорились с сыном, что заедет ко мне, но он не смог:
— Мариш, извини!
Я поразилась.
— Зачем ты извиняешься? Ну не получилось — ничего страшного. Главное, чтобы тебе было хорошо. Павлуш, не переживай, это не проблема, — успокоила сына.
Вот когда мы с ним договариваемся о каких-то принципиальных вещах, когда требуется помощь, — это одно. А просто повидаться, в радость — совсем другое.
Все, что со знаком плюс для моих детей, то для меня самой прекрасно. Поэтому, кстати, никогда не ревновала их к няням.
Был период, когда Маша не давала мне себя потискать, а так хотелось... Ей тогда было года два. Вырывалась. Вот няня — пожалуйста. Причем это не та история, когда мама постоянно отсутствует и ребенок обиделся. Нет. Мы проводили много времени вместе. И я радовалась тому, что с няней у них такие теплые отношения.
— А к девушкам сына как относитесь?
— Смею вас уверить, никакой ревности. Даже если я не в восторге, никогда ему об этом не скажу. Пусть сам сделает ошибки, проживет свой опыт. Знаю примеры, когда мамы пытаются что-то объяснить своим взрослым сыновьям. А в ответ глухая стена.
Мои родители никогда не лезли в мою личную жизнь, за что я всегда им благодарна.
— Между вашими детьми большая разница в возрасте. Их можно назвать по-настоящему близкими людьми?
— Между ними одиннадцать лет — это прилично. Сын как-то сказал в интервью, что был счастлив, когда родилась сестра, потому что внимание родителей моментально переключилось. Марии было четыре, когда ее брат поступил в театральный колледж, переселился в общежитие. Не скажу, что ему было тогда интересно беседовать с ребенком или что у пятилетней девочки и шестнадцатилетнего юноши могли быть общие интересы. Но ведь это и необязательно. Хорошие отношения — это не когда рот не закрывается и люди наговориться не могут. Мы и с Олегом Павловичем не разговаривали с утра до вечера.
Сейчас Маше четырнадцать, Паше двадцать пять. Разница постепенно стирается. «Если хочешь посоветоваться насчет мальчиков, звони Павлику, — говорю дочери. — Можешь меня не посвящать в тему, если не хочешь. Брат всегда даст самый лучший совет».
