Возможно, тут дело не в режиссерах, «садистах» и «шизиках», а в самой тонкой душевной организации Раневской, которая, услышав хоть одно дурное слово со стороны критики, готова была покончить с собой, уйти со сцены. Не щадя своего здоровья, переживала... Вот письмо, написанное Раневской своей самой давней, еще с юности, подруге Павле Вульф после провала спектакля «Модная лавка»: «Мамочка! Попытаюсь тебе объяснить, почему я была в таком раскисшем состоянии. Я не выходила на сцену восемь месяцев. И вот вышла с сырой, не сделанной, не проверенной и не готовой ролью, да к тому же еще с ролью, которая мне трудна и противна. Я растерялась, испугалась, вся тряслась, забывала текст, путалась и в итоге испытала что-то вроде нервного шока, потрясения. На премьере, ввиду всего высказанного, был полный провал. На втором спектакле я расшиблась и на третьем еле двигалась. Потом я уже разыгралась, но продолжала играть плохо. Пойми — я не бытовая актриса. Быт мне не дано играть. Не умею... <...>
Была пресса на спектакле, но ни одной рецензии не было. Я знаю: им ни спектакль, ни я не понравились. Среди критиков была и Беньяш, которая ко мне зашла за кулисы и сказала, что более бесполезного спектакля в режиссерском плане, более бесталанного, и тусклого, и неумного она давно ничего не видела. А мне посоветовала: «Вы в Москве его не играйте!» Я была потрясена. Когда она мне звонила, я к телефону не подходила... Я в отчаянии, что мне предстоит здесь играть эту вонючку, к которой испытываю невыразимое отвращение. Не знаю, как будет дальше. Они обрадовались, что выработали на мне огромные деньги, аншлаги только на «Модной лавке». Как написала эта критикатесса в письме мне: «Успех же мы объясняем непонятной для меня любовью зрителя к Вам...» Я для зрителя — лакомый кусок... Надо тащить на себе груз режиссерского скудоумия, скуки, уныния, сонной болезни». Да, и у великой Раневской бывали свои провалы... Или, может, ей просто так казалось?
И, может быть, самое пронзительное письмо она написала в конце жизни актрисе Верико Анджапаридзе: «...Я поняла, в чем мое несчастье. Я не актриса, а скорее поэт, доморощенный философ, «бытовая дура» — не лажу с бытом! Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть. У всех есть «приятельницы», у меня же нет и не может быть. Вещи покупаю, чтобы их дарить. Одежду ношу старую, всегда неудачную. Урод я... О себе говорить нет охоты. Живется трудно, одиноко, до полного отчаяния... В моей трудной жизни одна радость — заставить человека улыбнуться».
Три года писала книгу с целью приобрести на аванс теплое пальто
В 1972 году Фаина Раневская взялась написать мемуары. Заключила договор с издательством ВТО, на три года засела за письменный стол, а когда рукопись была уже практически готова — вдруг за одну ночь все уничтожила. Но, как оказалось, ее воспоминания сохранились...