Мы часто пересекались — то на юге, где они отдыхали, то на телевидении. Однажды Тамара послала меня к Ларисе с партитурами. Ее муж Эгил Шварц был композитором. Вот тогда Лариса и сказала: «Люсь, а может, у нас останешься?» Я ответила: «Ну, если уволят…» С тех пор Лариса с Эгилом все время уговаривали меня перейти к ним. А тут случилась у меня с Тамарой ссора... Я и позвонила Мондрус.
Помню, первый раз прихожу к Ларисе, она в красном эластичном костюмчике, по бокам вышитые цветы, и в кокетливом фартучке. (Кстати, этот костюмчик потом ко мне перешел.) Стоит Лариса у плиты и жарит яичницу. Кстати, она меня научила готовить горячий свекольник с мясом.
С Ларисой мы проработали года два. Они с мужем прибалтийцы, поэтому, наверное, люди холодные. Честно скажу, по сравнению с Тамарой — небо и земля!
Лариса как-то даже с подозрением на меня поглядывала…
— И в чем же она вас подозревала?
— Видимо, в какой-то моей нездоровой влюбленности в Тамару. Лариса все никак не могла понять: «Как это может быть, что ты так любишь Миансарову? Наверняка это не просто так…» Поначалу даже шарахалась от меня, побаивалась, что ли. Зато потом мы очень подружились. Недавно Лариса приезжала в Москву, и мы виделись. Она готова хоть сейчас меня забрать к себе в Германию…
Еще мне посчастливилось поработать с Клавдией Ивановной Шульженко. Как-то у Ларисы случился отпуск, и они с мужем укатили в Ригу к родителям. А мне отпуск не положен. Эгил попросил: «Люсь, пока нас не будет, ты хоть иногда в «Москонцерт» заглядывай, а то неудобно».
А мне что? Схожу, конечно. Я ведь тоже там официально была оформлена.
Помню, прихожу в «Москонцерт», а вокруг все гудят: Иосиф Кобзон нашел себе молодую и женится. Другой раз встречаю Шуру, костюмершу Шульженко. У Клавдии Ивановны концерты начинаются, а Шура с ней рассталась. «Помоги!» — умоляет. И я поехала с Шульженко на концерт. Потом она меня пригласила к себе на улицу Усиевича — помогать.
Две недели я проработала у Шульженко. У нее была двухкомнатная небольшая квартирка в доме, где жила Лидия Русланова. Больше всего меня поразило пианино красного дерева с бронзовыми подсвечниками. Клавдия Ивановна никому не доверяла вытирать с него пыль — всегда сама! Помню, я только в дом к ней пришла, а Шульженко привезли презент — пол-литровую банку икры.
Она была на какой-то встрече. Вдруг звонит: «Люся, ты не стесняйся, ешь все, что захочешь. И икру тоже!» Говорю: «Да не голодна я…», а она строго: «Если ты ее не съешь, сейчас приеду и сама тебя буду кормить!»
Клавдия Ивановна сразу же распорядилась: «Покупать мне все только с рынка!» Вот я и бегала на рынок каждый день за свежим творогом.
Пока Мондрус была в отпуске, Шульженко, конечно, пыталась меня к себе переманить.
Но я вернулась к Ларисе. 30 марта 1973 года они с Эгилом уехали в Германию. И меня звали, но я не захотела. А тут Игорь, муж Тамары Миансаровой, звонит: «Давай к нам.
Катька у нас растет...» Так он меня обратно и перетащил…
— Людмила Ивановна, а муж у вас был?
— Был. Один. И то всего... четыре раза! Я от него сбежала. Как-то приятельница познакомила со своим соседом, Толей. «Дурочка, у тебя ведь прописка будет московская, — уговаривала. — Толя инженер, холостой, положительный». Только я оказалась не положительной: семейная жизнь, как выяснилось, не по мне. Выйти-то замуж вышла, а жить не смогла. Так и осталась «женой по бумажке». А Толя все надеялся, что мы будем жить вместе, говорил: «Ты что думаешь, всегда будешь с Пугачевой? Придет время, и окажешься ей не нужна». Но я счастлива, что его не послушалась. Я создана, чтобы жить для кого-то.
— А как вы попали к Пугачевой?
— К тому времени мы с Тамарой уже расстались. Она разошлась с Игорем и переехала к новому мужу. Бывший муж Миансаровой познакомил меня с художницей Леной Пелевиной, которая разрисовывала легендарные балахоны Пугачевой. Как-то я ее попросила: «Может, ты меня к ней пристроишь?» Лена как раз разрисовала новый балахон лебедями, и я напросилась отвезти его Алле. Пугачева тогда жила в однокомнатной квартирке на Вишняковской со своим тогдашним мужем Стефановичем.
Не помню, то ли я сама намекнула Алле, что хочу у нее работать, или это сделала Лена, короче, Пугачева попросила меня приехать к ней еще раз. Вот я с бутылкой и заявилась устраиваться. Словом, вскоре Алла велела Жене Болдину, который в то время работал ее директором, оформить меня в свой коллектив костюмером.
