Мне было сложно понять такие отношения… «Мы со Светой давно как брат и сестра, между нами ничего нет и быть не может, — объяснял мне потом Глеб. — Но родители считают ее членом семьи». И я смогла спокойно принять эту ситуацию.
Глеб со своей стороны никогда не ревнует меня к коллегам по съемкам. Хотя в юности я и правда платонически влюблялась почти в каждого партнера по сцене. Сейчас понимаю, что меня притягивал образ, а не реальный человек. Зато романтические чувства помогали играть роль влюбленной.
Однако довольно быстро я подметила: на сцене актер выглядит героем, а когда выключают камеру, стонет: «Дайте мне салфетку! Пот глаза заливает!» И уже больше не могла влюбляться в тех, кого видела за кадром в истинном свете.
Приходилось абстрагироваться от актера и самой наделять человека качествами, которыми он не обладает. Между прочим, играть постельные сцены я так и не научилась. В фильме Карена Шахназарова мы с Андреем Паниным лежим рядом обнаженные. В кадре я очень зажата, оттого что со мной в постели чужой мужчина.
На ситцевую свадьбу мы с Глебом по традиции обменялись тесемочками — их завязывают в узелок, и каждый произносит свою клятву супругу. Я сказала перед гостями длинную, заранее подготовленную речь, а Глеб встал и извинился: «Наверное, будет лучше, если эти слова услышит только моя жена». Он никогда не демонстрирует чувства на публике, и я научилась это ценить.
На кушетке у психолога я оказалась после страшной трагедии — потери старшего брата.
Когда казалось, что хуже быть уже не могло, меня настиг новый удар, по сравнению с которым былые трагедии стали микроскопическими. Врачеватель душ заставил меня оглянуться на собственные ошибки: «Никогда не надо ударяться в крайности. Не получилось с мужчиной, который гораздо старше, — не обязательно в следующий раз выбирать именно ровесника. Или менять истерика на меланхолика… И вообще начинать отношения на руинах, пока не пережили свою боль до конца».
Только тогда я осознала все как есть. Роман с Макаровым, от которого я долго не могла оправиться, начался в тяжелый момент для нас обоих. Алексей разошелся с девушкой и терял маму. А я винила себя за то, что не оценила своих первых серьезных отношений с самым надежным и приличным человеком на тот момент.
И получила сполна: сначала пережила измену режиссера, к которому ушла. В результате от расстройства выскочила замуж за первого, кто понравился. Через полгода бросила Петю, а потом попыталась вернуться, но он сказал: «Поздно». И я опять была раздавлена. Причем не тем, что отвергнута, — уязвили мое самолюбие. Я подменяла одни чувства другими и все больше запутывалась.
Только гибель брата вернула меня к реальности. Я будто увидела свою жизнь с высоты птичьего полета. И научилась ценить не слова, а поступки. В этот момент все соболезнования казались неискренними. А Глеб просто садился рядом, брал меня за руку и молчал. И был самым честным: ну что можно сказать, когда на человека обрушилось такое горе? «Все будет хорошо»? Но ведь это неправда. Я до сих пор не могу осознать, что уже стала старше своего брата…
С тех пор Глеб дает мне ощущение защищенности, которого я не испытывала рядом ни с одним другим мужчиной.