Но страстной и импульсивной Доре вскоре наскучило делить Пабло с женой, надоела любовь урывками, она открыто предлагает Пабло поселиться вместе. И ей все равно, что есть Мари-Терез и Майя!
Дора ищет и быстро находит квартиру на улице Грандзогюстен, заявляя Пабло — теперь это место только для них двоих, здесь можно бросить якорь, не боясь, что кто-то спугнет! Интересная деталь — квартира эта располагалась в том самом доме, в котором разворачивались события «Неведомого шедевра» Бальзака.
Тем временем мир переживает трудные времена. 17 июля 1936 года в Испании начинается гражданская война. Военный путч охватывает всю страну, гибнут люди. Франция и Англия заявляют о своем нейтралитете.
Незадолго до этих трагических событий дед, чистокровный испанец, получил французское гражданство — таким образом, судьба спасла его от мобилизации и, вполне вероятно, гибели.
— Ваша бабушка никогда не задавала ему «лишних» вопросов?
— Нет, потому что и не думала его подозревать. А дед по своему обыкновению вел двойную жизнь. Своим женщинам он всегда очерчивал границы поведения — Мари-Терез знала, что не должна покидать дом, Дора не имела права туда входить. И лишь он мог перемещаться от одной к другой, когда ему вздумается.
Сообщая Мари-Терез, что отправляется на этюды в провинцию, Пабло уезжал вдвоем с Дорой в курортное местечко Мужен на целый месяц летних каникул.
А бабушка, как ни в чем не бывало, отдыхала с Майей под Парижем, в чудесном особняке в Воллар-о-Трамбле-сюр-Мольдр под Версалем, купленном Пабло для нее с дочкой. Конечно, он постоянно туда наведывался, фотографировал первые шаги Майи посреди цветущего сада, баловал Мари-Терез подарками, рассказывал, как проходят его «рабочие будни без них». Но каникулы заканчиваются, все возвращаются в город. И Пабло опять начинает жить на два дома, циркулируя между Дорой и Мари-Терез. Но однажды обе женщины встретились… Пабло работал, Дора была рядом. Вдруг в мастерскую неожиданно приходит без предупреждения Мари-Терез с Майей — она хотела устроить приятный сюрприз. Вышло как в дешевом водевиле. Женщины принялись выяснять отношения на повышенных тонах, чуть ли не драться. В какой-то момент Дора отчаивается и, поворачиваясь к пристыженному Пабло, кричит: «Пабло Пикассо, так вы меня любите?»
Это был вызов.
Дед встал, прошел мимо Доры и подошел к Мари-Терез.
Обнял ее за шею, взял за руку и ответил: «Дора Маар, знайте, единственная женщина, которую я действительно люблю, это Мари-Терез Вальтер. Вот она — перед вами, посмотрите, запомните!»
— На этом поединок закончился?
— Не совсем. Мари-Терез подбежала, больно ударила Дору кулаком в плечо и стала толкать ее к выходу. Хотя глубоко в душе понимала — все это пустая трата времени, театральщина. Искуситель Пабло не исправится.
— Что изменилось в любовном треугольнике после этой сцены?
— Практически ничего, лишь Доре отныне было запрещено выходить на связь по собственному желанию.
Он сам звонил и звал ее к себе, когда ему этого хотелось. Дора никогда не знала заранее, будет ли она ужинать с ним сегодня, увидит ли его завтра. Жила на стреме, полностью подчиняясь его капризам, превратившись в добровольную наложницу. А поскольку по сути своей гордячка Дора была женщиной свободолюбивой, подобная ситуация угнетала ее, отражалась на психическом состоянии — она стала впадать в истерики. А Пабло нравилась нервозность Доры, он даже считал, что состояние повышенной возбужденности ей идет. Он позволяет себе цинично заявлять журналистам: «Для меня Дора Маар — это образ женщины-плакальщицы. Воплощение мученицы».
Говоря так, Пабло отчетливо понимал, что именно он заставлял ее плакать и мучиться. Жестоко! Но в нем говорил не садист, поверьте. Сказывался необузданный нрав художника, который испытывал потребность в изучении подлинных эмоций, человеческих страстей, экстремальных чувств...
— После «драки» в мастерской события развивались по новой схеме?
— Нет, по прежней. Ничего не изменилось. Пабло продолжал жить между двух женщин, но в отличие от моей бабушки, которая искренне думала, что «там» все кончено, Дора знала правду — Пабло не собирался ни расставаться со своей гражданской женой, ни лишать себя права быть влюбленным в кого вздумается. На данном отрезке времени Пикассо любил Дору, и никто не мог ему этого запретить.