А ведь он сильно переживал, что Света ушла от него к более статусному и взрослому мужчине. «Измена — это предательство. Я никогда не смог бы причинить человеку такую боль, которую тогда испытал», — делился он со мной. Но теперь, видимо, та рана зажила, забылась: ведь смог же!
Где-то через год их шоу стало набирать обороты: начались туры по России, порой недели на три. Гарик собирался, я была готова даже разделить с ним тяготы ссылки, словно жена декабриста. Но он не соглашался: «Юля, пойми — это российская глубинка, там небезопасно. Я должен стоять на сцене и беспокоиться, где ты сейчас?» В результате я сидела дома и задавалась теми же вопросами про Гарика: названивала ему, с ума сходила…
Мы стали искать комппромисс и решили, что будем одновременно разъезжаться, когда у него гастроли.
Чтобы я не накручивала себя, сидя дома. И в следующий раз я купила тур в Италию: каждый день — новый город. И от души отлегло. Вернулись одновременно — и делились впечатлениями… С тех пор у нас появилась такая традиция. И я благодарна Гарику, что узнала и увидела столько нового… Хотя эта привычка, возможно, и ускорила наш развод. Наверное, психологически ему было бы комфортнее знать, что дома его ждет жена. Но для этого я должна была полностью потерять себя, жить только мужем. Даже когда его рядом нет. И я честно сказала Гарику: «В этом была моя ошибка». Правда, последние полгода он меня сам активно выпроваживал за границу...
Его друзья считали наш брак странным. За 7 лет мы ни разу не ездили в отпуск вдвоем: всегда с большой и шумной компанией.
Да и Гарик настолько любит свою работу, что ему отдыхать неинтересно: ни купаться, ни загорать, ни путешествовать... Уговорила его как-то поехать в Эмираты, так он жаловался весь отпуск: «Что мы тут делаем? Здесь так скучно!» Нашел шахматы — и резался с отдыхающими. Я сказала: «В следующий раз решай сам, куда едем». — «Мне и в Москве хорошо». Много раз звала его в Америку, но у Гарика аэрофобия: «Я не могу так долго лететь». Его в самолет не затащишь.
Но я полюбила его со всеми привычками: например, Гарик чересчур увлечен компьютерными играми. Пропадает на съемках по нескольку суток, придет домой — и к джойстику. Поначалу я ревновала к компьютеру: «Ну хоть посмотри на меня…», а он: «Подожди, у меня ответственная перестрелка!»
Потом поняла, что это для него разрядка. Одни мужья пьют, другие гуляют. А мой — игрок, и даже не в казино. Успокаивала себя, во всем ища плюсы. И только под конец семейной жизни узнала, что он и человеческими чувствами прекрасно умеет играть…
Мы договорились, что отношения у нас «свободные». Не в плане постели, а в том, что никто никого не контролирует. Я никогда не ходила на его встречи с друзьями. Если же пыталась пожаловаться на недостаток внимания, Гарик отмахивался: «Юль, меня столько людей по работе достают, я хочу дома просто лечь и чтобы никто не трогал». И я это приняла: дома обеспечила ему покой. Задвинула свои переживания и стала жить только его интересами. В ответ он тоже давал мне полную свободу действий. Только мне-то она была не нужна: я хотела мужа, нормальную семью!
Занималась всем бытом и организацией нашей жизни: от поиска нам квартир, машин, ремонта, вплоть до домашних хлопот, замены лампочек и покупки Гарику одежды.
Стала ездить в Италию за брендовыми вещами для мужа, хотя он сам легко мог надеть майку за 100 рублей: «Она же чистая!» Или говорю: «У тебя пятно на штанах, снимай!» — «И так сойдет!» — И в таком виде отправлялся на работу. В этом он был неприхотлив. Если Гарик обрастал, сама вызывала на дом парикмахера, ему же было проще кепку надеть. И подсказывала, когда пришло время поменять машину: «Тебе по статусу уже нужно что-нибудь покруче».
Оставив ради Гарика работу, 7 лет носилась с ним, как мамочка с ребенком: — Во что ты одет, на чем спишь, на чем ездишь — моих рук дело, — объясняю я ему теперь.
— Это не считается, ведь я же давал на все деньги, — занял он холодную мужскую позицию.
Мы с Гариком познакомились на старте его карьеры и росли вместе: я никогда не воспринимала его как звезду.