Зато драться любил. В последний выпускной класс он пошел в Пенсильвании, где неожиданно раскрылся его талант футболиста: парень и в самом деле был хорош на поле — высокий, верткий, пружинистый. В Университет Майами юношу взяли не в последнюю очередь из-за отличных спортивных навыков: местная футбольная команда отчаянно нуждалась в таком способном игроке. Он учился совершенно бесплатно, не напрягаясь ни по какому поводу. Полученная степень в области криминалистики была для него все равно что диплом строителя звездолетов: ни тем, ни другим Джонсон и за большие деньги не стал бы заниматься. Его пригласили играть в канадской футбольной команде Calgary Stampeders.
Поначалу посулили двести пятьдесят долларов в неделю. Но Дуэйн продержался всего один сезон. Что-то в нем тогда надломилось. Он вдруг понял, что разочаровался в футболе. Да тот ему никогда особо и не нравился. Это была командная игра — все игроки действовали сообща и работали на одну идею — победу своего клуба. А Дуэйн ненавидел работать в команде. Он был единоличником. Сам за себя и против всех. Конечно, то и дело стали возникать конфликты между ним и остальными футболистами… Да и Калгари оказался скучнейшим городом. Это уже потом он придумал легенду, что завязал с канадской футбольной лигой из-за травмы спины. Легенда в самом деле была красивой, но ее разрушил тренер Уолли Буоно. «Да что вы, какая травма, — рассказал он канадским журналистам, — парень просто сдулся, отпросился домой, да так и не вернулся.
Позже мне позвонил его агент и спросил, нет ли у меня к его клиенту претензий. Претензий не было, мы отпустили Джонсона без сожалений…»
Тогда, в 1995-м, Дуэйну пришлось вернуться к родителям. Они уже не грызлись по любому поводу, как раньше, но в воздухе ощущалось сильнейшее напряжение. Папаша с ходу заявил сыну, что потерял все свои сбережения: в очередной раз погорел его банк, а может, хитрющие воры ограбили именно его ячейку в сверхсекретном хранилище, но результат был налицо: Рокки и Ата сидели голодные и злые. У Дуэйна нашлось всего семь баксов в кармане, что на троих явно маловато. В общем, надо было что-то делать. Пораскинув мозгами, он пошел в реслеры. Тем более что связи в тамошнем мире имелись, да еще какие… Впрочем, ни протекция матерого деда, ни хлопоты отца ему не помогли: перед первым поединком младший Джонсон дрожал как осиновый лист.
Это был командный бой, и Дуэйн — в начале карьеры он выступал под псевдонимом Рокки Майвия — оказался последним, кого выкинули за пределы ринга. Для новичка это считалось неслыханной удачей. Его сразу заметили. Да и сам он, надо сказать, освоился быстро. На здоровье не жаловался, был силен и вынослив как бык. На руку сыграли и экзотическая внешность, и семейная преемственность. Еще бы, реслер в третьем поколении! Ну и еще кое-что: реслеры все показушники, сам поединок тут на втором месте, главное — производимый эффект, шум, натиск, дикие вопли орангутангов. Это Дуэйну больше всего пришлось по душе. Разве сравнить с футболом?! В реслинге у каждого свои излюбленные фишки, примочки. А прозвища какие: Кинг Конг, Буря, Гробовщик…
Да и потом, когда многотысячный стадион готов взреветь в экстазе от одного твоего победного крика — это кайф чистой воды, ни с чем не сравнимый. Впрочем, до больших стадионов ему еще было расти и расти. Поначалу Дуэйн выступал на скромных, третьесортных автошоу, сельскохозяйственных ярмарках, а то и просто на фермерских рынках по субботам. Иногда зрители располагались прямо на тюках с сеном или хлопком. По его первому профессиональному контракту Джонсону платили 150 баксов за бой — и он был рад этим деньгам, словно миллионному состоянию. Тогда промоутеры видели в Джонсоне положительного героя, и его выставляли этаким великодушным Робин Гудом. Но Дуэйн быстро смекнул, что плохиши нравятся народу куда больше. В поединке со Стивом Остином, выступавшим под именем Ледяная Глыба, он бесславно проиграл.