Хотя идею создать наше «Акционерное общество» я почерпнул из экономической книги, которую обнаружил как раз в квартире Лагутенко. Вместо акций у нас были все те же пластинки, на покупку которых члены общества скинулись по семьдесят рублей, — получилась коллекция в полторы тысячи винилов. Всего за десять рублей в месяц можно было на сутки брать любую пластинку, а за семьдесят — приобрести в личное пользование. Конечно, для школьников это казалось целым состоянием, но я научил, как его заработать: «Экономишь по рублю на обед — семьдесят раз не поел и винил у тебя в кармане!» Одному мальчику мама оставила деньги на два месяца вперед и уехала в отпуск. Возвращается, а ребенок страшно исхудал:
— Ты чего такой тощий?
— А я у Лени пластинку купил.
Так наша пирамида рухнула, скандал был страшный, меня чуть не исключили из комсомола.
В общем, среди подростков мы считались самыми продвинутыми. Лагутенко одним из первых притащил из Москвы скейт и катался по улицам Владивостока. А наш друг Анджей, у которого отец жил в Америке, периодически получал огромные посылки с импортными вкусностями и вещами. Тогда мы запирались у него дома, включали на видике западные программы MTV и питались только иностранной едой. Я стал устраивать самые модные дискотеки в городе. Сначала мы решили, что вести их будет Лагутенко, но тут выяснилось, что петь и говорить в микрофон — разные вещи. Илья зажимался, получалось косноязычно. И тогда эстафету принял я — как меломан: целую историю мог рассказать про каждую песню.
И по два-три раза крутил «Мумий Тролля»... Первые записи были сделаны на магнитофоне «Нота» — вместо барабанов мы били по деревянным ящикам, под которые подкладывали газеты (и получался разный звук). А альбом записывали уже в филармонии, где у нас работал друг. Делали это тайно, по ночам — проползали мимо будки спящего вахтера. Но именно тогда, услышав первые четыре песни альбома, у меня по спине побежали пресловутые мурашки и я поверил, что все у нас получится!
Уже на тех дискотеках стала хитом знаменитая песня «Новая луна апреля», которую я написал после того, как первый раз уединился с девушкой. Возвращался с военных сборов домой, попал под дождь и вдруг понял, что забыл ключи. Попросился в гости к соседке — так у нас все и произошло... А потом я, глядя на ночное небо, сочинил:
Новая луна апреля
Осветила небосвод!
Но мы ей уже не верим,
Нам она ничего не несет.
То есть с девушкой дальше ничего не будет, но и жизнь уже никогда не станет прежней. И я очень смеялся, когда музыкальные критики приравнивали эту песню к апрельскому пленуму 1985 года, посвященному перестройке.
На идеологически грамотную песню группа прогнулась только раз, в 1984-м: мы участвовали в конкурсе, победителей которого должны были отправить в Москву. Нам уж очень хотелось прокатиться от Владивостока до столицы, и тогда я написал, а Лагутенко исполнил такие строки:
В чем виноват безработный,
Cказавший слово «нет»
Cвоему существованию,
Похожему на бред?
Впрочем, допеть ее не дали — с позором прогнали со сцены. Мало того что Лагутенко сделал на голове невероятный начес и подкрасил глаза, его мяукающая манера исполнения была воспринята комиссией как издевка. А на самом деле Илья ничего не играл — он действительно так говорил.
Чего только не вытворяли... Однажды в два часа ночи стащили у входа в музей настоящую пушку — их там целый ряд стоял. Выкатили орудие на обочину дороги. Едет машина, я даю отмашку: «Ого-онь!» Авто резко разворачивается и газует прочь. Мы были безбашенными ребятами. Как-то попали в милицию, но Илья дипломатично убедил стражей порядка нас сразу отпустить.