— Женечка, ну помолчи!
Под конец записи раздается его вопль:
— Заткнись, скотина маленькая!
Дальше слышится громкий стук. Точно уже не помню, по-моему, ко мне прилетела гитара. Следом раздался мой истошный визг и испуганный голос Саши:
— Ну Женечка, ну... Ну хочешь, я...
— Не хочу!
На самом деле я часто требовал у Саши выполнить какое-то мое условие в обмен на «не говори маме». Мало того что доводил брата, еще и шантажировал!
После переезда в Сызрань нам, повзрослевшим, стало не до ссор. Уехать из Ашхабада вынудили перемены, произошедшие в стране: развалился Советский Союз и русские в Туркмении почувствовали себя неуютно. Государство наших прав не ущемляло, тем более что паспорта у родителей были туркменские. Давление ощущалось со стороны местного населения.
Запомнилась такая история. Как и многие жильцы ашхабадских многоэтажек, мы разбили рядом с домом несанкционированный огород. Однажды спускаюсь с ведрами полить грядки и вижу туркменского пацана чуть постарше меня, который пытается своровать капусту.
— Что ты делаешь?! — возмутился я. — Это наши кочаны!
— Земля — моя, значит, и капуста — моя!
Мы чуть не подрались. Но тут то ли папа вышел, то ли я поднял крик: капуста наглецу не досталась.
Когда я ощущал, что ситуация выходит из-под контроля, старался придумать какую-нибудь нелепую выходку, которая переворачивала бы все с ног на голову и решала конфликт в мою пользу. Как-то поздним вечером попался на глаза лихой компании. Я носил длинные волосы, а местная мода девяностых диктовала бритые затылки. Боевым же искусствам предпочитал волейбол, но ввиду отсутствия мяча и возможности предложить игру на вопрос «Че патлатый такой?» ответил вялым обмороком. Парни в шоке: что делать? Пацан теряет сознание! Наверное, они решили, что я умер. Через секунду никого вокруг уже не было, я вскочил и дворами понесся к дому...
В другой раз крупный парниша принялся подначивать: «Давай подеремся! Кто круче? — Я начал громко сопеть и издавать зверское рычание. Решив, что перед ним чокнутый, соперник отступил: — Ладно-ладно! Все нормально».
В пионерском лагере в Фирюзе под Ашхабадом залез за яблоками на дачу, которую ребята из моего отряда называли президентской. Когда угодил в руки охраны, заявил, что срочно желаю видеть президента Туркменбаши:
— Зовите! Хочу с ним говорить!
— Дурак, что ли?! — удивились охранники и позвали пионервожатую, которая отвела меня в отряд.
Вообще, не поддаваясь агрессивной энергии, которую навязывает тебе человек, можно перевести ее в мирное русло. Противник попросту не знает, как себя вести, если реакция не соответствует его ожиданиям. Люди постоянно пытаются играть в подобные игры: кто кого подомнет, тот, получается, и прав. Поэтому нужно уметь ломать ситуацию.
Но в Ашхабаде стало слишком много агрессии, актерскими приемчиками ее было уже не переломить, и мы решили уехать. Долго не могли получить российское гражданство, папа по утрам отмечался в очереди.
И еще каждое лето он отправлялся на актерскую биржу в Москву, чтобы найти новое место жительства. Биржа эта существует по сей день. Туда приезжают режиссеры и директора из разных театров страны, чтобы подыскать пополнение в свои труппы. Сначала папа попытал счастья в Кимрах, где проработал почти год. Затем, опять же через биржу, его взяли в местный театр в Сызрани, куда в конечном итоге мы все дружно переехали. В Ашхабаде пришлось оставить любимую собаку Альфу. Но вторую нашу собаку по кличке Белка все-таки удалось забрать с собой: брат спрятал ее в куртку и чудом пронес в самолет, на котором мы улетали в Москву. Белка прожила с нами еще пятнадцать лет.
