Отец тоже не настаивал: это в советское время можно было спокойно отправлять сына служить в надежде, что там из него сделают мужчину. А сейчас — вернулся бы живым... И эти социальные ролики помогли мне избежать армии, но несколько другим способом — увидев их, знакомые стали наперебой советовать: «Ты хорошо смотришься в кадре, тебе бы в кино сниматься! Может, попробуешь поступить во ВГИК?»
Я призадумался... Если люди говорят, значит, им понравилось, хотя мне трудно было понять, насколько вяжутся физкультура и актерство. Из творческих увлечений любил только бренчать на гитаре — мой дядька из деревни научил. Я слушал разных исполнителей по радио и пытался повторять. Но для себя, не для публики — даже во дворе перед одноклассниками не пел. Как-то в школе надо было на капустнике исполнить марш «Прощание славянки» еще с тремя ребятами, я вышел на сцену — и дыхание сперло, как у той вороны... Еле дотянул до конца выступления!
Стихи на уроках читал плохо, это было мучением — никто не мог представить, что меня возьмут в Щукинское училище и я сыграю у Бондарчука! Я больше любил наше кино, чем голливудское. А из актеров — Боярского, его романтических героев в «Трех мушкетерах», «Собаке на сене»... Как-то щелкал пультом по каналам и наткнулся на мини-спектакль в стиле Эфроса с Боярским в главной роли — увлекся просмотром. В комнату зашел отец: «Спектакль идет? Ну смотри-смотри, может, пригодится...» Хотя когда я поступил в театральное училище, папа с настороженностью и даже негативно к этому отнесся: «Что это за профессия такая для мужчины — актер?»
Я не сказал родителям, что записался на курсы во ВГИК, — они бы определенно стали отговаривать. Мастера меня заметили, но я, как все абитуриенты, подал документы еще в три вуза: Школу-студию МХАТ, Щукинское и Щепкинское. Волновался, конечно, но решил так: не возьмут — значит, не мое! Ходил по институтам, читал программу — и всюду прошел... У меня появилась компания ребят, которые так же пробовались везде, делились информацией. «Будет возможность — выбирай «Щуку»!» — советовали они. Я это на ус намотал. Поэтому когда Родион Юрьевич Овчинников дал мне надежду: «Ходи на конкурс только к нам, я тебя возьму», — решил отказаться от Школы-студии МХАТ. Позвонил маме и огорошил: «Я поступил в театральное училище!» Ей было и приятно, что сын сделал все сам, и страшно, что это выльется для семьи в копеечку (забыл ей сообщить, что меня взяли на бюджетное отделение). Потом на семейном совете родители сказали: «Раз приняли, значит, это кому-нибудь нужно — учись, сынок!»