Другое дело, когда несколько лет назад с товарищем заблудились в лесах Переславля-Залесского. Причем он человек местный, охотник бывалый. Решив пробежаться по обнаруженным следам, не взяв с собой ничего — ни теплой одежды, ни спичек, ни воды (а зачем, раз всего на пять минут?), мы довольно бодро отдалились от остальных охотников и попытались сократить дорогу. Сократили так, что потом часов десять плутали по округе в летних накидках, а в ту ночь, как назло, пошел снег. Знаете, что крайне важно на охоте? Ружье, экипировка — да, но надежный человек рядом — вот без него никуда.
— У вас достаточно таких людей в обычной жизни?
— Однажды среди ночи случайно набрал номер товарища и он взял трубку. Естественно, первый вопрос, который я задал, почему не выключен телефон. И услышал: «Мало ли что у кого-то из наших случится...» Таких людей у меня единицы. К сожалению, «иных уж нет, а те далече».
Некоторые друзья ушли... Помню, Вася Пичул приходил ко мне на день рождения и я заметил, что он не совсем здоров, хотя держался бодро, как обычно. Спросил потом у ребят, что с ним, сказали — тяжело болен. Вася все знал о своем недуге, но виду не показывал. Вскоре его не стало... А я окончательно убедился, что самое дорогое в жизни — люди. Их надо беречь.
— Сами-то стараетесь беречься?
— Если говорить про профессию... Тогда надо заниматься чем-то другим. Рабочим инструментом у актера является он сам — его кровь и плоть, мысли и чувства, физика и лирика. В моем спектакле играла девушка, которая отказалась выполнять поставленную задачу: «Если начинаю сильно переживать, у меня на шее выступает вена». Вот ей я искренне посоветовал поменять профессию. Нельзя быть «немножко беременной».
Недавно мы закончили снимать новый сезон «Адвоката». Тот график, в котором работала группа, был нереальным: ритм сумасшедший, сил не хватало. Кто-то не выдерживал, сходил с дистанции, но вполсилы не работал ни один человек. Слишком уважительно относились к себе и своей профессии. Актер — своего рода диагноз. Образ жизни. И возможно, многое у меня сложилось бы по-другому, если бы придерживался определенных условий игры, но... азартен порой был не в меру. Однако это тоже опыт, тот самый «сын ошибок трудных».
При этом как актер запоминаешь и счастливое состояние на уровне рефлексов, чтобы потом приблизиться к его воссозданию на сцене или съемочной площадке. Иногда с утра просыпаешься и чувствуешь — происходит нечто особенное, и боишься это расплескать. Но если сейчас у тебя подъем, то потом по всем драматургическим законам должен последовать спад. Поэтому даже в моменты счастья начинаешь смотреть на себя со стороны, ищешь, куда позже придется подстелить соломки. Длительное пребывание в радостном потоке мне кажется опасным еще и тем, что тогда ты распахнут всем ветрам, а я человек закрытый.
— Как ваша закрытость сочетается с актерской профессией, ведь вам приходится быть на виду?
— В свое время я вел ночное ток-шоу под говорящим названием «Мужской клуб». В эфир приходили известные персоны и были крайне откровенны. Для меня это до сих пор остается загадкой. Нет, я понимаю, что ради привлечения внимания можно даже без штанов ходить по Красной площади, но ведь потом эти штаны надо надевать и что-то говорить друзьям, близким, детям... Как? Дошло до того, что приколачивание мошонки гвоздями к брусчатке расценили как акт искусства. Причем нормальная, адекватная оценка подобных изысков считается чуть ли не покушением на свободу самовыражения. Происходит катастрофическая подмена ценностей.