Мне казалось, актеры — особые люди. Они и ходят не так, и едят не так, и спят не так, а главное — очень красивые и богатые. Почему-то даже скромная комнатка Веры Васильевой в этом не разубедила. Мы с бабушкой Ефросиньей Андриановной жили на Сретенке очень бедненько: в подвальной комнатке — узкая кровать, стул и комодик. И все, больше ничего не влезало. Она работала уборщицей в магазине «Грибы-ягоды», очень уставала. «Была бы актрисой, — мечтала я, — все бы делала для бабушки: одевала, покупала самую вкусную еду, повезла бы на море». Ведь она воспитывала меня одна...
Надо же было родить меня перед войной, в такое тяжелое время. Папу Александра совсем не помню — погиб на фронте в 1942-м, маму, ее звали Зоя, спустя пять лет подкосил туберкулез. Болезнь была наследственной, от нее же скончался дед, а гораздо позже — в тридцать пять лет — и мой брат. Когда мамы не стало, мне было восемь, Виктору девять. Как бы я хотела сейчас пройти с портретом отца в Бессмертном полку на Девятое мая, но, к сожалению, ни одной фотографии родителей не сохранилось. Я вообще ничего о них не знаю, даже не помню лиц.
Бабушку о маме почему-то почти не расспрашивала. Она вообще была довольно закрытой женщиной, суровой — по головке не гладила, не целовала. Ее любовь проявлялась в заботе, Ефросинья Андриановна отдала мне всю жизнь. Приехала в Москву из белорусского села, когда ей позвонили соседи и сообщили о смерти мамы. Мне все-таки везло на добрых людей: они же меня приютили и прятали, когда приходили из органов опеки, чтобы определить в детский дом.
Брата незадолго до маминой смерти забрала к себе бабушка по отцу Дарья Лукинична Попова, женщина непростой судьбы и характера. Пять раз была замужем, и все дети, рожденные в этих браках, умирали, только мой папа выжил. Но и он в тридцать лет погиб на войне. Взять на воспитание внука было для нее счастьем, но с нами Дарья Лукинична почти не общалась, хотя жила не так далеко — на Нижней Масловке, работала дворником. Внешне из всей родни я больше всего похожа именно на нее, а характер заложила бабушка по маме.
Когда оканчивала школу, она сказала: «Иди в керамический техникум, чтобы в руках была специальность». Я посмотрела, чему будут учить: физика, химия... Предметы, в которых не сильна. И вот однажды выхожу на улицу, вижу троллейбус «девятку», на котором написано «ВДНХ». И тут будто вспышка перед глазами: в пионерлагере подружка рассказывала, что живет рядом с выставкой и там есть киноинститут. А во мне все-таки жило желание стать артисткой. Фильмы для детей войны были отдушиной: мы ходили в кинотеатр «Уран» на Сретенке, билетерша, наша соседка, пускала бесплатно на все сеансы. За это мы помогали ей грядки прополоть, за продуктами ходили.
