— Вы ведь еще выступаете вдвоем?
— Читаем стихи поэтов Серебряного века. Это не бизнес — для души. Оксана очень хорошая актриса, и навыки ей терять не стоит. И вместе всегда работать интересно. Принимают нас хорошо. Пока далеко не ездим, выступаем в «Геликон-опере» и городах средней полосы.
— Каким себя представляете лет через десять — пятнадцать?
— Таким же, если ничего не случится. Мы не меняемся в основополагающих вещах. Можем изменять позицию в области внешней или внутренней политики, а по большому счету — какими были в пять лет, такими и остаемся навсегда. Конечно развиваемся, но ребенок внутри нас продолжает жить.
— Готовы стать дедом?
— Готов и очень хочу. Маленькие дети такие клевые! Они даже пахнут по-особенному. С удовольствием буду ими заниматься.
Уже представляю, как новое поколение Охлобыстиных вольется в нашу команду при очередном восхождении на какую-нибудь гору. Будут бегать, визжать.
— Правда ли, что вы взяли со своих дочерей обещание родить не меньше пяти детей?
— Да. Они меня тогда уговорили пойти в «Макдоналдс». Я забыл, что пост, вспомнил, когда уже ехали. Подумал, что Бог нас простит, но взял с девчонок обещание, что каждая родит не меньше пяти человек. Они поклялись. Было им тогда от семи до девяти лет, но они это помнят.
— И есть надежда, что сдержат клятву?
— Пока не знаю. Девчонки встречаются с молодыми людьми, ходят в какие-то музыкальные учреждения, гуляют, общаются, но о замужестве речи нет. Надеюсь, найдут порядочных людей, которых будут любить. Это самое главное.
— Раньше вы говорили: вот выращу детей, раздам долги и вернусь в церковь. Долги отданы, дети почти все выросли, но о служении от вас что-то не слышно. План изменился?
— Нет. Просто сроки его выполнения постоянно сдвигаются. В целом план остается неизменным: раздать долги, закончить съемки и года на два скрыться с людских глаз. Или даже на больший срок. Сидеть на даче и писать, писать. Иногда ездить в Москву. Денег писательство особых не приносит, но на хлеб хватит. У нас, православных, двести дней в году пост. И воздержание даже в удовольствие и на пользу. Сохраним фигуру и будем здоровыми.
— Значит, служение не забыто?
— Нет. Но сейчас я принесу лишние проблемы церкви, если вернусь. Она и так находится в очень неспокойном состоянии, зачем ей еще один фрик? Не знаю, почему ко мне прицепился этот ярлык. Социальных норм никогда не нарушал, вызывающим поведением и особой экзальтацией не отличался. Я многодетный отец и спокоен, как волк-падальщик.
Люблю церковь и всегда на ее стороне. Надеюсь, когда-нибудь вернусь к служению, просто сейчас это нецелесообразно. Может случиться скандал. Хотя нет никаких канонических установлений, что священнику нельзя сниматься. Но чтобы не будоражить бессовестных людей, лучше не возвращаться. Я это понимаю с печалью.
— Со стороны церкви нет никаких препятствий к вашему возвращению?
— Я же официально обратился к патриарху, когда понял, что назревает скандал, потому что не хотел навредить церкви. И он предложил, как поступить. Что я и сделал. У нас очень хорошие отношения.
Для Оксаны стало ужасной драмой, что я не служу и занимаюсь какой-то ерундой. Она истинно верующий человек, и ей больше всего на свете хочется, чтобы я был священником. Но в то же время Оксана понимает: я обречен кормить семью. А заработать проще всего на съемочной площадке.
