После продолжительного перерыва в эфир Первого канала вернулась программа «Розыгрыш», на долю которой в середине нулевых выпал просто фантастический успех. «Но мы, если честно, чуть не поседели за это время», — признается продюсер Ефим Любинский…
Июнь 2012 года. Продюсер первых двух сезонов «Розыгрыша» Ефим Григорьевич Любинский открывает в компьютере файл из архива программы. «Вот они, все 84 сюжета, которые мы выпустили в эфир. Можем пройтись по фамилиям: Аллегрова, Бабкина, Брежнева, Буйнов, Бутусов, Бутырская, Виктюк…
Хорошие фамилии, правда?» Десять-пятнадцать минут истории, показанной в эфире, и дни-недели-месяцы подготовки каждого розыгрыша. Победы и поражения — куда же без них. Впрочем, обо всем по порядку…
Любинский: Идея сделать шоу в формате розыгрыша родилась у нас еще в 1995 году, когда Василий Григорьев, с которым мы вместе работали на небезызвестной программе «Куклы», привез из Франции кассету с программой «Сюрприз сюрприз». Но семь лет спустя опыт мы поехали перенимать не во Францию, а в Италию, где тоже было подобное шоу. Розыгрыш — такой жанр, где учишься только на своих собственных ошибках, и то, что годится в Италии, совсем не подходит в России. В Милане мы получили только один, зато бесценный совет: изучайте слабости жертвы и играйте именно на этих слабостях!
Жертва…
Профессиональный термин телевизионщиков. Не герой, не объект — именно жертва! Ведь знаменитостей окружают и загоняют в тупик, как на настоящей охоте. Куда было деться Игорю Вернику из лифта? Актера пригласили поработать на корпоративе, попросили поучаствовать в фокусе, поместили в ящик иллюзиониста, благополучно распилили, и тут замок заклинило… Верника, скорчившегося в половине ящика, закатывают в лифт — якобы отправляют к слесарю. Но лифт ездит с этажа на этаж, туда заходят разные люди: дети, видя метровый в высоту ящик с торчащей головой Верника, удивляются, почему дядя такой маленький, горничные узнают любимого актера и принимаются его фотографировать, кто-то смеется, кто-то не обращает на Верника никакого внимания…
Любинский: Мы так выстраивали свои сюжеты, чтобы обложить персонажа со всех сторон, чтобы он не мог вырваться из той реальности, что мы для него устроили.
Тут самое важное — найти сообщника, то есть человека из близкого окружения жертвы, который будет помогать на протяжении всей операции. В случае с Верником это был его брат — Вадим. Только этот человек расскажет тебе про звезду всю подноготную, «сдаст» все ее слабые места. И только после этого можно придумать сюжет. Поэтому самой первой нашей жертвой, «пробой пера», стал Виктор Шендерович*, с которым мы работали бок о бок уже много лет, сами про него все знали и не нуждались в сообщнике. Сценарий первого розыгрыша написал Аркадий Инин, режиссером был Василий Пичул, снявший «Маленькую Веру».
Мы подтягивали лучшие силы. Сюжет был такой: Шендеровича пригласили выступить в обшарпанный подмосковный Дом культуры, а там все время что-то происходит. Ради первого сюжета, конечно, размахнулись — Инин придумал несколько поворотов сюжета, как в настоящем киносценарии. То в середине концерта поднимались и выходили строем солдаты, то в зале оказывались глухие, и на сцену выходил сурдопереводчик. Ну а кульминацией стал момент, когда за кулисами Виктора арестовывает милиция: за то, что работает мимо кассы. Представьте себе: Шендерович настолько поверил в происходящее, что уже реально собирался в тюрьму, причем навсегда! Мы понимаем — все, уже достаточно, и ничего не можем сделать! Опыта у нас еще совсем не было, и мы не знали, как все это закончить.
Принимаем решение: в комнату заходит Пичул и успокаивает Шендеровича. А тот его не слушает и говорит: «Вася, меня сажают!» Ну ничего человек не видит, не слышит, не понимает. Потом заходит наш финансовый директор, которого Шендерович тоже прекрасно знает. Опять — ноль внимания. Мы думали: удивится, как эти люди попали в подмосковный ДК, вот и догадается… Но нет! У него для этого слишком стрессовое состояние. И слышать не хотел, что это розыгрыш. Потом зашел я и чуть ли не криком сообщил, что это скрытая съемка… Потом у Виктора, конечно, был отходняк, он по полу катался от смеха!
Появление «Розыгрыша» на главном канале страны — ОРТ, ныне Первом канале — мгновенно стало сенсацией. Селебрити страны перешли на режим чрезвычайного положения, понимая, что каждый из них может в любую секунду оказаться жертвой.
После того как в студии Екатерины Рождественской разыграли Николая Баскова (во время фотосессии он разбивает якобы бесценный музейный сервиз), его ближайшего друга — Филиппа Киркорова охватила настоящая паранойя. Он тщательнейшим образом обследовал гостиничные номера, гримерки, автомобили, не говоря уж о студии Екатерины Рождественской, когда сам приехал туда сниматься. И не только он один… Что ж! Чем осторожнее становились звезды, тем тщательнее приходилось готовить сюжеты «Розыгрыша». Некоторые потребовали просто колоссальных усилий.
Любинский: Самый большой метраж мы наснимали с Волочковой — розыгрыш продолжался восемь часов. Работало шесть камер — вот материала и набралось на 48 часов, а в итоге из них смонтировали десятиминутный сюжет.
Слабым местом у Насти оказалась мечта попасть на обложку престижного глянцевого журнала. Нашим сообщником была главный редактор Алена Долецкая. Сюжет построили на том, что концепция фотосессии якобы все время меняется. Фраза Долецкой: «Настя, нет предела креативу!» — после эфира сделалась крылатой. Ну а в финале, как вы помните, Волочкову подвесили на тросах под потолком, все люди исчезли — «взорвался» прожектор и якобы начался пожар. Настя бултыхалась в воздухе, на ее лице очень красноречиво сменялись эмоции — нам пришлось срочно подвозить запасные кассеты, мы боялись упустить даже одно мгновение! По продолжительности съемок с этой историей может поспорить разве что розыгрыш Собчак. С Ксюшей вообще боевик получился! Один из самых ярких розыгрышей, которым я особо горжусь.
В ту пору Ксения Собчак еще была далека от политики и увлекалась светской тусовкой.
По большей части искала богатых женихов — на этом и решили сыграть постановщики. Лучшая подруга Ксении — дизайнер Ульяна Цейтлина стала сообщницей «Розыгрыша». По сценарию, в ресторане, где подруги давали интервью, за соседним столиком оказывался некий арабский принц и вслед за вином стоимостью $20 000 преподносил Ульяне в подарок внушительный бриллиант. Он пригласил девушек на закрытую тусовку с участием отца и сына Иглесиасов, они согласились, но вместо концерта их привезли в аэропорт и заперли в ангаре — в компании с парой десятков африканцев в камуфляже с винтовками «М16», которые стали теснить их к самолету, приговаривая, что сейчас девушки полетят «в одну очень хорошую страну»…
Какую именно? Ну, мол, не важно. В Марокко пересадка…»
Любинский: «Собственно говоря, главной головной болью при подготовке этого сюжета был не самолет и не вооруженные африканцы, а кольцо с бриллиантом. Не имея настоящего камушка, не стоило и затеваться — Собчак девушка непростая и в один миг раскусит фокусы с бижутерией. Спасибо Цейтлиной, она одолжила у своей приятельницы, жены одного олигарха, кольцо стоимостью 800 тысяч долларов. Когда Собчак его увидела, то повелась мгновенно. Ульяна нам здорово помогла, но она же нас и подвела. Она должна была еще в ресторане взять у Ксюши телефон, выйти в туалет и подменить в нем батарейку на разряженную. Потому что один звонок от Собчак маме-сенатору — и через три минуты мы лежали бы лицом вниз под прицелом спецназовцев.
Ульяна этого не сделала. И вот наши люди везут девушек в спецангар в «Домодедово», мы — следом, и тут понимаем: мало того что у Ксюши в руках работающий телефон, так еще за ней едет «хвост» — то ли слежка, то ли негласная охрана. Полный улет! Но мы ребята тоже непростые, нам помогали люди одной из спецслужб, они прижали этот автомобиль в тоннеле под Добрынинской площадью, промурыжили их минут пятнадцать. С телефоном тоже придумали, что делать: дали одному из актеров команду вырвать его у Собчак из рук, как только она выйдет из машины в ангаре. В общем, так все и получилось. А Ксения оказалась молодцом: еще и на шоу зажгла, а потом стала нашим верным сообщником.
Сюжеты с привлечением военной техники стали фирменными для программы, и они всякий раз требовали серьезной организации.
Взять хотя бы розыгрыш Нины Руслановой. Актриса по дороге на дачу заезжает в магазин, припарковывает свою новенькую иномарку на стоянке, а когда возвращается с покупками, то видит вместо машины лепешку искореженного металла, на которой преспокойно стоит танк. Русланова принимается звонить в страховую компанию, ей не верят, свидетелей нет, и так далее и тому подобное…
Любинский: Мы мечтали сделать этот сюжет у большого торгового центра на Ярославке, но нам было сказано: как только танк выходит за пределы воинской части, об этом тут же узнает президент… Что логично — а вдруг это мятеж? Поэтому нам сказали: «Ребята, все сделаем, но только на территории части». Пришлось подстраиваться.
Хорошо, что официально территория части больше, чем та, что обнесена забором, и что там есть магазин. Какими-то правдами-неправдами дочь Нины Ивановны заманила ее в этот магазин...
С этой военной техникой — сплошная головная боль! С Инной Гомес снимали сюжет на полигоне Кантемировской дивизии. Ее привозят туда на фотосессию, дают в руки пулемет Калашникова, и она якобы сбивает вертолет… Разрешение надо было получать в Генштабе, а они говорят: «Снимать что-то подобное на территории военной части можно только в выходные, но в выходные нельзя стрелять. А то дачники будут писать жалобы». Еле договорились! Сюжет получился очень дорогостоящим — одни холостые патроны немереных денег стоили! Два доллара за выстрел, а из одного рожка таких выстрелов — тридцать за пять секунд…
А еще вертолет, БТР, пиротехнический взрыв… И в итоге все деньги и усилия — на ветер! Сюжет в эфир не вышел. Инна так разволновалась, думая, что погубила вертолет, что, когда ей сказали про розыгрыш, психанула — и уехала в Москву не переодеваясь. А смонтированный материал даже смотреть не стала! Этот же сюжет потом переснимали, кажется, с Навкой, я в этой съемке уже не участвовал… Ведь, казалось бы, ты являешься публичной персоной, значит, должна понимать: все, что связано с публичностью, — твоя работа, по большому счету, тебе и за это тоже платят деньги! Процентов 90 звезд это понимают, но не все…
Обидно, когда трудишься впустую. Но железное правило «Розыгрыша» — в эфир попадают только те сюжеты, на которые герои после монтажа дали разрешение.
На девять успешных работ приходилась одна «холостая». Порой крайне неудачная — как в случае с Чулпан Хаматовой. Об этом сюжете, который так и не вышел на экраны, в свое время говорили даже больше, чем о том, что было показано. Напомним, что 1 сентября 2004 года в Беслане взяли заложников и удерживали их в спортзале. Несколькими днями позже, 9 сентября, в ресторан, где Чулпан Хаматова обедала со своей приятельницей, режиссером Ниной Чусовой (сообщницей «Розыгрыша»), ворвались люди с автоматами…
Любинский: Должен признать, что Хаматова — это наше реальное поражение. По нашей задумке, Нина Чусова, вернувшаяся на днях из Вьетнама, привезла некую заразу. И вот всех, кто был в том самолете, вылавливают по Москве... Там были настоящие врачи со «скорой», одному актеру стали брать кровь из вены — именно в этот момент Чулпан поверила во все происходящее.
Сюжет готовился около двух месяцев, и за несколько дней трудно было что-то поменять. Нам еще повезло, что мы не оставили в сценарии спортзал, куда должны были свозить всех зараженных, а запланировали съемку в ресторане. Но мы не учли эмоционального порога Чулпан. Она же актриса, тонко все переживает. К тому же через неделю после Беслана… Это был, конечно, сильный перебор с нашей стороны. Вообще грань между смешным и страшным в «Розыгрыше» всегда была очень тонка. Сюжет даже не был смонтирован — уже по материалу я понял, что у нас провал. Я же не идиот, я видел, что получается жестоко, страшно и уж точно совсем не смешно… Мы принесли Чулпан свои извинения и готовы сделать это еще раз, если она до сих пор таит на нас обиду.
Скандалы вокруг программы разгорались то и дело.
Наряду с обвинениями в жестокости, которую порой проявляли создатели к своим жертвам, зрители иногда стали замечать некую ненатуральность, будто звезда обо всем предупреждена заранее и просто играет свою роль. Пошли разговоры о том, что в «Розыгрыше» наряду с реальными сюжетами снимаются и игровые…
Любинский: Забудьте вообще это определение «игровой сюжет»! Сейчас многие могут говорить — «я все знал и играл». Кому охота признать, что тебя разыграли? Бывали случаи, когда жертвы догадывались о происходящем до финала. Помню, Глюк’оZа заметила в окне дома напротив оператора — штора, за которой он прятался, упала. Но мы продолжали съемку как ни в чем не бывало.
Глюк’оZа, молодец, не стушевалась и почти подыграла. Еще могу рассказать, как получилось с Бабкиной. Во время съемки все шло как по маслу: Надежда якобы дирижировала электронным оркестром, мы были довольны и не замечали ничего неестественного. Оказалось, она все знала — ей нас сдал директор, который был нашим сообщником. Узнали мы про это через несколько лет…
Вообще мы с большой неохотой брали в сообщники подчиненных наших жертв — они люди подневольные, боятся неприятностей. Именно поэтому у нас ничего не получилось с Пугачевой. Моя заветная мечта! А кто может быть сообщником против Аллы Борисовны? Мы несколько раз встречались с Филиппом, но это ни к чему не привело.
Возможно, команда «Розыгрыша» нашла бы способ подобраться к Пугачевой, просто не успела — вскоре программа закрылась. К финалу второго сезона истощились силы создателей.
Любинский: Три года работы в условиях постоянного эмоционального перенапряжения дали о себе знать. Розыгрыш — это тяжелейший труд, я ничего более сложного не знаю на телевидении. Знаете поговорку про любимый чемодан без ручки: и тащить нельзя, и выбросить жалко. Так и получилось в 2007 году с «Розыгрышем». Мы подумали и отправили программу в долгосрочный отпуск. Я полностью ушел от дел, стал заниматься кинопроизводством, надеюсь, успешно — взять хотя бы сериал «Глухарь». Возвращаться в жанр розыгрыша не собираюсь, сейчас уже другие интересы. Но рад, что передача снова вернулась в эфир Первого канала.