«В какой-то момент ко мне подошла Наташа Гундарева: «Люба, не оставляй меня наедине с этим человеком, я его боюсь». И стала я за Наташей хвостиком неотлучно следовать. А как пришло время ложиться спать, проводила ее в комнату и заперла снаружи», — вспоминает актриса Театра имени Маяковского Любовь Руденко.
Если бы кто-нибудь в 80-х, когда Гундарева в очередной раз была не замужем, предложил нам, актерам Театра Маяковского, составить список ее потенциальных мужей, я уверена, никто, включая саму Наташу, Филиппова в этом списке не указал бы.
Зять Андропова, отец внука Андропова — и этим все сказано! Даром что Михаил Иванович пришел в театр почти одновременно с Гундаревой, он, наверное, единственный человек в театре, за исключением режиссера Гончарова и пожилых актеров, кого мы всегда звали по имени-отчеству. Кстати, мы и до сих пор так его зовем, так что дело, наверное, даже не в Андропове. Что-то есть в Филиппове такое, серьезное…
Ну а Наташа… У нее был, наверное, миллиард поклонников. Что неудивительно: талантливая, фантастически красивая, обаятельная и в то же время очень простая в общении. Она мгновенно становилась душой любой компании. Вроде бы сидит за столом и ничего особенного не делает — говорит негромко и немного, нарочно внимания к себе не привлекает.
А все мужские взгляды устремлены только на нее! Такая женщина просто не могла долго оставаться одна. И конечно, у Наташи были браки, а между ними случались и романы. От желающих ведь отбоя не было!
Помню, в середине 80-х на гастролях в Ленинграде один влиятельный человек ей говорит: «Наталья Георгиевна, я ваш давний поклонник. У меня на Валдае дом, приглашаю туда вас на выходные, вы хоть немного отдохнете». А Наташа в ответ: «Поеду, но только со своими коллегами-артистами». И оборачивается к нам: «Так, ребята, кто хочет поехать на природу?» Набралось человек двенадцать желающих. За нами прислали несколько машин, и мы помчались. Прекрасно провели тот уик- энд: рыбачили, варили уху, жарили шашлыки, пели песни, парились в бане…
Замечательно отдохнули. Но в какой-то момент ко мне подошла Наташа. Говорит: «Люба, этот человек явно за мной ухаживает, причем очень настойчиво. Не оставляй меня с ним наедине, я его боюсь». Видимо, он с ней как-то неправильно себя повел… В общем, стала я за Наташей хвостиком неотлучно следовать. А как пришло время ложиться спать, проводила ее в комнату, заперла снаружи. И ночью все ходила, смотрела, все ли в порядке. Но Наташин поклонник оказался приличным человеком. Вообще, непонятно было, почему она его испугалась, ведь гостеприимный хозяин был приветлив. Видимо, в тот период у Наташи уже было предчувствие. Она понимала, что в ее жизни совсем скоро произойдут очень важные перемены…
Как Гундарева искала себе замену
С самого первого дня моя жизнь в Театре Маяковского была связана с Наташей.
Дело в том, что она уже много снималась в кино, и на спектакли с ее участием требовались вторые составы. Но Гончаров об этом и слышать ничего не хотел. Так что тем своим совершенно искренним, от сердца высказанным предложением Наташа невольно мне только навредила. Гончаров был настроен против меня, больших ролей долго не давал. С другой стороны, работать в Театре Маяковского даже на маленьких ролях было великой удачей. В 80-е годы билеты к нам раскупались за два месяца вперед, и в день продаж даже случались драки среди зрителей.
Я выросла за кулисами, причем сразу несколькими: в Театре комедии, где работала моя мама — Дина Солдатова, в Театре Советской Армии, где служила моя тетя — Ирина Солдатова.
Но больше всего я любила бывать в Театре Маяковского, директором которого был Михаил Петрович Зайцев, отец моей одноклассницы Ирочки Зайцевой. И для меня не было вопроса, куда поступать после школы, — только в ГИТИС, на курс Гончарова. Мама, правда, сказала: «Только через мой труп!» Она, как и многие актеры, совсем не мечтала, чтобы ребенок пошел по ее стопам. Но я убедила ее: «В театральный поступает и моя подруга по школьному драм-кружку Леночка Ульянова. У нее тоже родители актеры, и ничего». Правда, через пару дней папа Леночки — Михаил Александрович Ульянов — забрал документы дочери из Щукинского училища и сам отнес их, кажется, в полиграфический институт. Видимо, опасался, что Лена может повторить судьбу своей матери — Аллы Парфаньяк, которая после громкого успеха в фильме «Небесный тихоход» и в Театре Вахтангова по непонятной причине была не очень востребована.
В итоге Лена стала прекрасной художницей, но я уверена, что она жалеет о том, что не стала актрисой…
Мне повезло больше. Я попала туда, куда мечтала, — на курс к Гончарову. Правда, отношения с ним у меня с самого начала сложились непростые — после первого курса Андрей Александрович поставил мне тройку с двумя минусами за актерский этюд и посоветовал поискать другой театральный вуз, а я сказала: «Никуда я не уйду. Учиться буду у вас, закончу, и вы меня еще возьмете к себе в театр!» И я оказалась права: ГИТИС окончила с отличием.
Еще во время учебы мы без конца бегали в «Маяковку» смотреть гончаровские репетиции. Так что взлет Наташи Гундаревой произошел на наших глазах.
До нее примой была великолепная Татьяна Доронина. Держалась она по-королевски. Помню, как открывалась дверь ее роскошной гримерной — чуть ли не единственного просторного помещения за кулисами «Маяковки» — и из-за двери показывалась сначала длинная тонкая черная сигарета, затем мундштук, рука, а затем уж выплывала вся Татьяна Васильевна. Казалось, ее положение в театре незыблемо. Но однажды, когда шли репетиции «Банкрота», Доронину пригласили поработать за границей — во времена «железного занавеса» отказаться от такого заманчивого предложения было бы немыслимо. Гончаров бушевал, и тут ему посоветовали попробовать вместо Дорониной Гундареву. «Да вы что! Как я доверю ей такую большую роль?» — отбивался Гончаров. Но выхода у него не было. Ну а Наташа своего шанса не упустила — справилась блестяще.
Правда, вскоре вернулась Доронина, и все в театре пошло по-прежнему. До тех пор, пока Гончарову не донесли, что Татьяна Васильевна отказывается сидеть всю репетицию нового спектакля и хочет приезжать только к своим сценам. «Ах так! Пусть тогда вообще уходит», — в сердцах выдал главный режиссер. Оскорбленная Доронина тут же написала заявление об уходе. Полетел в тартарары весь репертуар! Но не такого характера был Андрей Александрович, чтобы сдавать назад, хотя, строго говоря, абсолютной замены Дорониной он так никогда и не нашел. После ее ухода по-новому заблистали Аллочка Балтер, Женя Симонова, Таня Васильева, Света Немоляева. Наташа Гундарева по праву стала любимицей Гончарова. Ничуть не изменив при этом своей простой, совершенно не звездной манере держаться.
Наташу в театре любили все. Она ведь была очень компанейской. Обожала эти посиделки с театральными байками, песнями под бутылочку вина. Да и свободнее она чувствовала себя в нашей, большой гримерной, чем в своей отдельной, но очень уж маленькой… Если мы решали «накрыть поляну», Наташа вечно платила за всех. Помню, в первые дни работы в театре мы с ребятами решили «проставиться» в складчину. Гундарева увидела, как мы собираем деньги, и говорит: «Отставить!» Дала нам свой кошелек: «Идите и покупайте все, на что хватит. А сами будете платить, когда вырастете, будете в кино сниматься и зарабатывать». Я потом много раз видела этот кошелек, и всякий раз в одной и той же ситуации: Наташа достает его и дает кому-то деньги. Как-то перед Новым годом у одной нашей актрисы в «Детском мире» украли 500 долларов, которые та копила на подарки.
«Что плачешь?» — спросила Гундарева и сразу полезла в кошелек за 200 долларами, причем не взаймы, а просто так, без отдачи.
Бабушка русского театра
В замкнутых стенах театра, как в деревне, трудно от кого-то что-то утаить. А уж при Наташиной открытости тем более. На наших глазах развивалось несколько ее романов. Первый из тех, которым я стала свидетельницей, — с Виктором Корешковым. Это было в 1978 году, они репетировали главные роли в спектакле «Леди Макбет Мценского уезда». Любовь на сцене, как это часто бывает, перетекла в жизнь. В итоге Виктор ушел от своей прежней жены Наташи Хорохориной и женился на Гундаревой. После гастролей в Югославии Гундарева узнала, что муж изменил ей с певицей Валентиной Игнатьевой.
Конечно, Наташа переживала. А ведь ей, когда мы вернулись в Москву, пришлось еще долгое время играть в паре с Виктором! Хотя для театра, к сожалению, это обычное явление: Игорь Костолевский с Леной Романовой тоже играли вместе после развода. Но, думаю, Наташа испытала облегчение, когда Корешков в конце концов ушел из театра...
Следующую попытку обрести семью Наташа предприняла с Сережей Насибовым — бывшим мужем Кати Дуровой. Они были совсем разными людьми по темпераменту. Помню, они меня подвозили после спектакля на Наташиной машине — красной «пятерке». За рулем — Серега, гонит как сумасшедший, всех подрезает, а Наташа пытается воззвать к его разуму. Жалуется мне: «Это ужас, он меня с ума сведет, я каждый раз ору, кричу, а ему, видимо, это приятно — адреналину добавляет».
Эта связь прекратилась, когда Насибов решил эмигрировать в США. Через много лет он вернулся из Америки совершенно другим человеком — такой степенный, рассудительный. Наташа бы увидела — вот бы удивилась…
Потом у нее был тайный роман с женатым мужчиной. Он даже хотел, чтобы Наташа родила ему ребенка, но она так и не решилась. Жаль, потому что, я уверена, из Наташи вышла бы прекрасная мать. Ведь многодетная героиня фильма «Однажды двадцать лет спустя», которую сыграла Наташа, очень похожа по характеру на нее саму. Это, конечно, очень интимные вещи, но о том, что Наташа однажды ждала ребенка и сделала аборт, чтобы не упустить роль в кино, уже рассказывал ее первый муж Леонид Хейфец. А мне об этом когда-то говорила сама Наташа. И еще о том, что в следующий раз она задумалась о ребенке уже с другим мужчиной, но тот сказал: «Зачем?
У меня уже есть дети…» И вот наконец нашелся человек, который предложил Наташе стать матерью. «Почему ты ему отказала?» — спросила я. Она объяснила: «Я же знала, что он не бросит семью. А значит, у моего ребенка не будет отца. Я не хочу этого! Ведь я сама росла в неполной семье». Гундареву воспитала мама, и Наташа от нее всю жизнь сильно зависела. У Елены Михайловны был не самый простой характер. Мы только и слышали от Наташи: мама, мама, мама… Маме нужно купить новое пальто, маме нужно то, маме нужно другое... А что касается отца… Рассказывали, что однажды Наташа попросила оставить билет в лучший ряд для одного человека и в этот день очень нервничала перед выходом на сцену. Говорят, это был ее отец, так они и увиделись в последний раз в жизни.
Но это наши театральные легенды, сама Наташа никогда не говорила о нем. В общем, ее не отпускали какие-то детские впечатления и, наверное, мешали ей жить.
А у меня в жизни произошла совсем обратная ситуация. Едва отработав полгода в театре, я совершила самое страшное и непростительное преступление для начинающей актрисы — забеременела. И не важно, что отец ребенка бросил меня на пятом месяце! Долго скрывала от Гончарова свое положение, прекрасно понимая, что он мне скажет. Беременной я успела сняться в фильмах «Василий Буслаев» и «Не ждали, не гадали», а еще съездила с театром на гастроли в Болгарию и в Югославию. А потом мой живот стал очень виден — и началось! Я клялась и божилась, что выпаду из обоймы только на месяц — рожу, приду в форму и сразу же вернусь на сцену.
Но Гончарова убеждали от меня избавиться. К счастью, в дело вмешался профсоюзный комитет, и уж конечно тут не обошлось без Наташи. В итоге мне даже увеличили ставку на 20 рублей, и я продолжила работать в «Маяковке».
Помню, моему сыну Толе было уже лет восемь, и я взяла его с собой на летние гастроли в Сочи. В той поездке мы иногда проводили вечера втроем: я, Толик и Наташа Гундарева. Она приглашала: «Заходите, посидим немножко. Миша на съемках, а одной так грустно». Толя сначала обращался к ней «тетя Наташа». Гундарева была недовольна: «Это ты, Люба, научила его тетей меня называть? Толя, сынок, запомни, для тебя я — просто Наташа!» Кстати, она и обращения по имени-отчеству не любила и даже в 50 лет требовала, чтобы молодые актеры ее по имени называли.
Говорила: «Не надо меня старить раньше времени! Тоже мне, нашли бабушку русского театра и кино!»
На тех гастролях романы случились у всего театра
Однажды мы с театром гастролировали два месяца в Челябинске и Перми, не заезжая в Москву. Романы в той поездке были, кажется, у всех. И у меня тоже. Правда, по возвращении в Москву мы с тем актером расстались. А вот гастрольный роман Наташи и Михаила Ивановича Филиппова, который к этому времени уже развелся с дочерью Андропова, завязался накрепко! Филиппов и в Москве стал ждать Наташу после спектаклей и провожать домой. Помню, как я шепнула ей прямо на сцене: «Смотри, Миша ждет». А она мне в ответ: «Я и сама поверить не могу, но у нас продолжаются отношения».
А через некоторое время я увидела у нее на руке потрясающей красоты золотое кольцо с бриллиантами и изумрудами. У меня от изумления челюсть отвисла: «Откуда?»
Я-то знала, что сама Наташа такую вещь купить не могла, хоть ей и нравились драгоценные камни. Когда мы с ней вместе снимались в «Жизни Клима Самгина» в Таллине, ходили по ювелирным магазинам — «брюлики» смотреть. Мерили кольца и серьги, потом морщили носы — мол, нам ничего не подошло, вот мы ничего и не покупаем, а вовсе не потому, что у нас денег нет. И тут вдруг у Наташи такое кольцо! Она объясняет: Михаил Иванович подарил — продал свою машину и купил. Я просто онемела. Гончаров орет из зала: «Гундарева, Руденко, что у вас там происходит?!» — а я с места сдвинуться не могу. На мой взгляд, это самый шикарный мужской поступок, который только можно себе вообразить.
Вскоре они поженились, но ничего не изменилось в их отношениях на людях.
Просто Филиппов очень сдержанный человек, он вообще терпеть не может что-то личное афишировать. Например, мы бежим после спектакля переодеваться, а Наташа почему-то задерживается. Смотрим, ее у гримерки поджидает муж. Мы на ходу бросаем: «Михаил Иванович, Наташа уже идет, сейчас будет». А он смущается: «Тише, тише, девочки, не надо…»
Жили они душа в душу. На редкость гармоничная пара. Помню, как оказалась у них в гостях на Первой Тверской-Ямской. Меня в их квартире поразили две вещи: пятиугольная гостиная и почти полное отсутствие мебели.
Я удивилась, а Наташа отмахнулась: «Скоро купим. Заказала мебель в Италии, вот дам еще пару концертов — тогда, наверное, хватит денег».
Зато у Наташи на столе бывала черная икра в изобилии — ей из Астрахани поклонники привозили. А она ведь хлеб не ела — все худела, так что мазала икру прямо на лист зеленого китайского салата. В тот вечер она буквально впихнула мне полбанки икры: «Да бери, Любаня, чего ты стесняешься?»
«А кто будет кормить маму?»
Она вышла за Филиппова, когда ей было уже под сорок, а здоровье у Гундаревой было неважное — лет с тридцати давало сбои. Прекрасно помню момент, когда я впервые узнала об этом. В 87-м году мы с ней вместе оказались в киноэкспедиции в Ленинграде и пошли прогуляться по Невскому.
Проходим мимо ларька с мороженым, и тут Наташа просит меня: «Слушай, а купи мне мороженое! Я сама стесняюсь. Ведь я не худышка, как на меня будут смотреть, когда я мороженое покупать стану?» Я сходила, купила — себе и ей. Наташа надела темные очки, отвернулась и с таким удовольствием съела это мороженое! И потом еще, пока мы шли по Невскому, пару раз останавливала меня у лотков с мороженым. Покупала каждый раз я, и Наташа довольно улыбалась: «Как же хорошо, что ты со мной пошла». А потом мы зашли в кино, и ей прямо в зале стало плохо — я еле довела ее до гостиницы. «Наверное, не надо было мне есть столько мороженого, мне вредно», — сказала Наташа. Я говорю: «Это, наверное, поджелудочная. Тебе надо врачу показаться обязательно». Наташа только усмехнулась: «Ой, Любаня, если я начну лечить все свои болячки, на работу времени вообще не останется.
А кто будет кормить маму?»
Наташина мама была человеком с очень непростым характером и часто заставляла дочь нервничать… То просила, чтобы Наташа забрала ее к себе, то жаловалась, что у Наташи ей одиноко — дома ведь вечно никого нет, у всех спектакли, гастроли, концерты… Гундарева покупала ей путевки в лучшие санатории, но через пару дней оттуда звонили: Елена Михайловна хочет домой. Это был замкнутый круг. Бывало, Наташа срывалась и плакала: «Боже мой! Я сойду с ума! Я не знаю, что мне с ней делать!»
Она худела ради постельных сцен
Писали, что причиной инсульта стала пластическая операция. Бред! Никакой пластики Наташа не делала — мы бы знали. Разве что, может быть, какую- нибудь легкую процедуру, не требующую серьезного хирургического вмешательства.
Но причина ее болезни точно не в этом. Инсульт бывает от эмоционального перенапряжения и колоссальной усталости. А у Наташи выдался какой-то особенно трудный год. Они с Таней Догилевой выпускали спектакль, к тому же в МХТ она репетировала «Кабалу святош». Но в какой-то момент ее вдруг перестали туда вызывать на репетиции. Наташа позвонила в МХТ, там подошла секретарша, спросила: «Вы кто? Представьтесь!» Потом говорит: «Хорошо, ждите, сейчас узнаю». А через несколько минут сообщила, что Наташи нет в репетиционном листе...
К тому же она изнурила себя, худея. Когда мы увидели ее на открытии театрального сезона за год до инсульта — просто обомлели: Наташи стало чуть ли не вдвое меньше. Она сказала, что все лето, пользуясь тем, что нет ни вечерних репетиций, ни спектаклей, просто не ела после шести вечера.
Выбрав удобный момент, я бросилась к ней в гримерку: «Наташа, зачем? Тебя ведь и так любят безумно, любую!» Оказалось, Наташе предложили роль в фильме «Любовь.ru», а там есть постельные сцены с Толей Васильевым. Эта сцена получилась очень красивой. Тем не менее Наташа сильно комплексовала по поводу своей фигуры. И ведь совершенно напрасно! Ее полнота была красивая и аккуратная — нигде ничего не выпирало, ножки стройные, никакого двойного подбородка. А лицо — так вообще потрясающей красоты! На сцене Наташа выглядела даже миниатюрной, но экран в любом случае всем добавляет шесть-восемь килограммов, даже девушкам с идеальными пропорциями.
А какой у Наташи был неправильный режим — с ее-то фанатичным отношением к работе! Помню, однажды зимой выходим мы на улицу после тяжелейшего спектакля. Ночь, пурга, мороз. Наташа садится за руль. Я говорю: «Михаилу Ивановичу привет». А она отвечает, что едет вовсе не домой, а в Тверь, на съемки фильма. Ночью! В пургу! Вымотанная физически и эмоционально! И собирается там до утра сниматься, а днем возвращаться назад. Я говорю: «Наташ, ты с ума сошла? Почему они не прислали за тобой машину? Ты хотя бы два часа поспала, пока ехала!» А она отвечает: «Ну, неудобно как-то. Там много актеров снимается — где ж им взять столько машин?» Вот точно как Виталий Соломин — тот тоже сам сел за руль и поехал домой после гастролей, чтобы никого не тревожить. Затем вышел на сцену, сделал шпагат в первом акте — и едва дотянул до антракта, потому что у него случился инсульт…
В какой-то момент Наташа тоже сломалась!
Каюсь: в больницу к ней я так ни разу и не съездила, только передавала ей приветы и маленькие подарочки. Боялась, что увижу ее — и не сдержусь, заплачу, чего делать было категорически нельзя. Ведь Михаил Иванович с ее подругами, которые навещали, очень старались поддерживать ей настроение: мол, все хорошо, все наладится… Наташе в больницу специально не дали ни телевизора, ни радио, не привозили ей и газет. Она не знала о многих трагедиях, случившихся во время ее болезни. Оберегали ее от любых волнений. Как в фильме Роберто Бениньи «Жизнь прекрасна», где отец во время войны создавал иллюзию веселой игры для своего сына, хотя на самом деле вокруг творилось страшное…
Черное море и актриса
Прошло уже восемь лет, как Наташи нет.
Ну а я… Недавно вспоминала наши с Наташей гастроли в Сочи. Помню, пошли мы на пляж, где ее узнали какие-то женщины. Просят: «Можно с вами сфотографироваться?» Наташа тут
же согласилась.А я смотрю на нее: ну как же так? Ненакрашенная, голова косыночкой повязана, из одежды — только купальник и намотанное поверх него полотенце. Шепчу ей на ухо: «Что ты делаешь?» А Наташа смеется: «Подумаешь! В естестве даже лучше». Женщины дали мне фотоаппарат, сами прижались к Наташе. Я в сомнениях сделала этот снимок… Потом мы все немного поболтали, и женщины ушли. Совершенно счастливые. И Наташа говорит: «Люба, не вздумай никогда ни одной живой душе отказать в автографе или в фотографии. Вот эти женщины — они в своем Комсомольске-на-Амуре полжизни копили на эти путевки. Потом вернутся домой, будут на химзаводе работать с утра до ночи. Но в воспоминаниях у них останется Черное море и актриса, с которой они познакомились. Разве ты не понимаешь, как это важно для людей?» Я вспоминаю эти ее слова и думаю: вот ведь именно в этом — наша Наташа, какой мы ее знали!