«Мы сидели вместе с мамой и бабушкой в отделении полиции, и это были вовсе не съемки «Полицейского с Рублевки» на ТНТ, а граница мексиканского штата Веракрус. Местные полицейские — сами как из сериала: статные, в форме, с усами, с белыми зубами… Бабушка ими залюбовалась. А мама сказала ей: «Дорогая, у тебя будет возможность вдоволь насладиться их красотой. Нас арестовали и обвинили в угоне машины», — вспоминает актриса Софья Каштанова.
— Софья, вы уже много лет живете на две страны: в России и в Мексике. Как ваша семья там оказалась?
— Это очень романтичная история… Мне было лет, наверное, девять, и с моей мамой (Аллой Каштановой — бывшей актрисой МХАТа. — Прим. ред.) произошел удивительный случай. Она уже не работала в театре, занималась бизнесом и летела с коллегами на Кубу. Однажды в самолете к ней подошел незнакомый латиноамериканец и сказал: «Я искал тебя всю жизнь, пожалуйста, будь моей женой». Мама испугалась, подумала, что перед ней сумасшедший, и попросила отойти от нее подальше. Но когда борт приземлился на Кубе, к ней снова подошли — на этот раз товарищи Раймонда (а именно так звали незнакомца) — и попросили: «Пожалуйста, дайте ну хоть какой-нибудь свой контакт, он сходит с ума и не отстанет». Мама оставила адрес своей почты и, когда прилетела в Москву, обомлела: ящик был завален письмами с признаниями, стихами. Мамины подружки читали эти письма вслух и рыдали. Раймонд оборвал ей все рабочие телефоны… Так продолжалось около полугода. А потом он приехал в Россию, и вскоре мама действительно вышла за него замуж.
— Как состоялось ваше знакомство с отчимом?
— Помню, я все пыталась вообразить, какой же он, этот Раймонд? Почему-то мне казалось, что он непременно должен быть этаким Энрике Иглесиасом, я была просто уверена, что все латиноамериканские мужчины выглядят именно так. И вот наконец мне предстояла встреча с Раймондом — мы договорились, что они с мамой заедут за мной в бассейн, встретят с тренировки. Помню, спускаюсь я по лестнице, вижу, что здесь есть только один человек со смуглым лицом и он не похож на Иглесиаса...
— Вы с Раймондом подружились?
— Сначала я его не принимала и капризничала — я же была в самом вредном возрасте. Нам пришлось притираться друг к другу. Еще бы, ведь мы оба Львы по гороскопу! У нас шла война за территорию, за маму. Но Раймонд оказался очень неординарным человеком, глубоким, добрым, мудрым. В общем, скоро у нас сложилась дружная мексиканская семья с замечательными родственниками, которые живут в Мехико-Сити. Кстати, они всегда следят за моим творчеством. Это очень трогательно.
— Вам не было страшно переезжать в Мексику? Все-таки она считается одной из самых опасных стран.
— Не соглашусь с тем, что мы переехали. Мы не стали эмигрантами. Мы, как вы правильно сказали, живем на две страны. Что касается того, не страшно ли в Мексике… Тысяча опасностей подстерегает в Мехико, это правда. Но мы оказались в другом городе — Плая-дель-Кармен. Это потрясающее место, сейчас уже один из главных курортов Карибского бассейна, огромный туристический центр. Хотя когда мы туда приехали, это была деревня с двумя рядами домов. Все менялось на наших глазах. Ну а за пределами города — тут, конечно, всякое бывает.
Однажды мы поехали в Акапулько на двух машинах, всей семьей. И попали в криминальную историю. Полицейские остановили нас на границе штата Веракрус. Они пробили по базе машину, которая была куплена моим отчимом, и оказалось, что она числится в угоне. Нас привели в участок. В отделении очень забавно повела себя бабушка. Она стала с неподдельным интересом разглядывать местных полицейских, а они там красивые, будто из сериала! Статные, в форме, с усами, с белыми зубами. Бабуля говорит: «Ну какие красавцы!» На что моя мама ей ответила: «Дорогая, у тебя будет возможность вдоволь насладиться их красотой. Потому что нас арестовали». Мы просидели под стражей сутки, как настоящие преступники.
В какой-то момент бабушке стало скучно: «Какой у них тут бардак! Может, прибраться здесь или ребятам супчик какой-нибудь приготовить…» (Смеется.) Отпустили нас под залог. А позже выяснилось, что у местных копов такая вот хитрая схема по вымоганию денег. Мошенники!
— Софья, наверняка эти белозубые красавцы — мексиканские мачо — к вам неравнодушны. Ухаживают темпераментно?
— У нас в России считается, что мачо — такой горячий парень. А в Мексике так язвительно называют мужчину, который, женившись на женщине, ложится на диван, расслабляется, берет бутылочку пива и командует с этого места женой. Так что, если кого-то в Мексике называют мачо, это не комплимент, а скорее тревожный звоночек. Но вообще, мексиканцы в чем-то похожи на русских. Несмотря на то что мы живем на разных континентах и по-разному выглядим, мексиканцы так же, как и мы, очень небезразличные ребята, горячие и заботливые, это в них есть.
— Так все-таки романы у вас в Мексике случались?
— Конечно. Мою первую любовь звали Домиан, у него замечательная семья родом из Чили, им принадлежит главная дискотека нашего города. Мне было 14 лет, и я ощущала себя такой Джульеттой. Все начиналось очень романтично, мы гуляли, держась за руки... А в какой-то момент, перед моим днем рождения, на который я строила грандиозные планы, мой Ромео просто исчез. Оказалось, что накануне прилетела его бывшая девушка из Чили и он с ней загулял. Потом он пытался со мной мириться, но я сказала: «У тебя прекрасная жизнь, иди и наслаждайся ею, а я буду наслаждаться своей». Так и сформулировала, хотя мне было только четырнадцать! Домиан до сих пор пишет, как он сожалеет о том, что тогда натворил. Мол, я главная любовь его жизни. Но, конечно, теперь это все уже прошлое…
Я сейчас вспоминаю о своем первом романе с легкостью, но на тот момент все это было очень неприятно. Любовная трагедия, сильный эмоциональный удар. Впрочем, настоящая беда пришла чуть позже, когда мне уже было 15 лет, — я потеряла отца. Вот это был кошмар! Я тогда как раз прилетела в Москву и поступила в театральный. И вот мы с бабушкой здесь, а мама — в самолете, летит в Мексику. Я пришла домой и вижу, что бабушку что-то страшно мучает, она вся заплаканная, что-то случилось. Пыталась у нее что-то узнать — она не говорит. И тут мне звонит мамина подруга: «Сонь, ты должна быть сильной, ты должна держаться». Я начала орать как резаная: «Нет, нет! Мама, мама!» — потому что я подумала первым делом про маму и самолет. Передать этот ужас словами не могу! И тут я услышала: «Соня, папа умер». Самое страшное, что приходится пережить человеку, — потеря близких. После этого у меня начались слуховые галлюцинации, панические атаки. Я сильно переживала потерю папы, я его очень любила.
— Как выходили из этого состояния?
— С помощью конной терапии. Ведь кони лечат самые разные болезни и психологические травмы, они животные мудрые и сильные. Вот мама и купила мне коня по имени Фобос (я же с детства уверенно держалась в седле). Он тогда меня спас. К сожалению, с Фобосом мы не так много времени провели вместе, потому что я начала учиться. А учебу в театральном вузе невозможно сочетать вообще ни с чем.
— Как так получилось, что в Школу-студию МХАТ вы поступили в 15 лет?
— Я с трех лет хотела быть актрисой, и это неудивительно, ведь я дочь актрисы. Выросла с абсолютной уверенностью, что эта профессия — самая интересная на земле. Когда мне было 14 лет и я в Мексике экстерном оканчивала школу, мама спросила, куда я собираюсь поступать. Я сказала: «Поеду в Москву, буду поступать в Школу-студию МХАТ». Хотела только туда, в этом смысле была максималисткой. Поступила с первого раза, наверное, сказался боевой настрой. Однокурсники, конечно, были более взрослые и более зрелые, чем я, они уже знали, чего хотят от жизни. Я же очутилась в Школе-студии еще совсем ребенком.
У нас были очень строгие педагоги — Роман Ефимович Козак, царство ему небесное, и Дмитрий Владимирович Брусникин. И Алла Сигалова преподавала у нас на курсе. Поблажек мне никогда никаких не давали и относились ко мне строго. У меня много чего не получалось. На курсе учились очень пластичные ребята, прямо-таки акробаты, а для меня сценическое движение оказалось травмоопасным. Допустим, кувыркаясь, я могла выбить себе позвонок. Не обладала вообще никакими пластическими способностями. А в наше время актер должен быть как пластилин, нужно уметь делать все: и петь, и танцевать, и на конях скакать, и фехтовать…
— И сыграть другого актера, как вы сыграли Софи Лорен… Кстати, вас не задевало, когда одно время говорили: «А, Каштанова! Это та, которая Софи Лорен в «Оттепели»?»
— Мне это совершенно не обидно, наоборот, очень приятно, что даже такая маленькая роль запомнилась людям. Я помню, в каком-то журнале писали: «Мировая кинозвезда с лицом Софьи Каштановой». Для меня очень приятно любое сравнение с такой великой женщиной. Я восхищаюсь Софи Лорен. И, снимаясь в «Оттепели», глубоко изучала всю ее историю, ее карьеру, ее жизнь.
— А как Валерий Тодоровский выбрал вас на эту роль?
— Мы познакомились на Московском кинофестивале. Перебросились буквально парой слов, после чего он пригласил меня на фотопробы. С ним потрясающе интересно работать, это настоящий подарок судьбы! Я мечтаю, чтобы Валерий Петрович снимал меня еще и еще. Он уникальный режиссер и потрясающий человек, очень комфортный, добрый, мягкий, всепонимающий. Когда артист попадает в его руки, меняется судьба и карьера. И именно это произошло со мной после «Оттепели» — я начала много сниматься. Тодоровский дал мне билет в большое кино.
— Но теперь вас уже больше воспринимают как актрису, сыгравшую Кристину в «Полицейском с Рублевки»...
— Сложность этой роли была в том, что мне нужно было понять: почему она позволяет к себе так относиться? Я придумала для нее целое прошлое. В детстве ее обидели, предали, от нее отказались. И поэтому она в принципе не верит, что ее кто-то может любить. Она влюбляется в парня, который вообще ее не видит. Это не потому, что она плохая, безнравственная, глупая. Нет. Она классная, обалденная, но она сама себя не любит. Я считаю, что актеру необходимо понимать психологию. Это очень интересно — разобраться, «откуда ноги растут» в той или иной ситуации. Где та обида, боль от которой остается на всю жизнь. Я и сама очень боюсь быть обиженной, что меня как-то неправильно воспримут. Но я над своими страхами работаю, занимаюсь с психологом, мы разбираем какие-то моменты...
— Правда? В отличие от вашей Кристины, вы-то производите впечатление бойца, девушки, которая точно знает, чего она хочет и как этого добиться…
— Нет, и в этом сложность. Это происходит оттого, что я выросла, по сути, без отца. Я очень любила папу, но не могу сказать, что ощущала его защиту. И с отчимом Раймондом у меня прекрасные отношения, но я до сих пор не чувствую мужской поддержки, как не чувствовала ее в детстве. Поэтому у меня есть внутренняя потребность защититься, самой себя уберечь. Это вообще большая проблема девочек, которые росли без папы и без старших братьев.
— Представляю, как должен будет постараться мужчина, чтобы вы доверились ему и согласились выйти замуж. Он должен будет свернуть горы, чтобы вас добиться?
— Нет, дело вовсе не в горах. Здесь дело в заботе, в уважении, в способности оберегать. Хотя мне, конечно, нравится, когда меня добиваются. Так и должно быть. Мужчина должен показать свои мужские качества, чтобы можно было понять, стоит ли за ним идти. Да, я хочу видеть рядом с собой мужика, самца. (Смеется.) Но очень заботливого.
Благодарим фотостудию APRIORI PHOTO за помощь в организации съемки
