Подходят местные сотрудницы-бабульки: «Ты чего тут сидишь?»
Я им рассказала. Они не особенно удивились — видно, я была не первая «артистка», поселившаяся на вокзале. Пожалели: пускали бесплатно в душ, иногда угощали пирожками. Эти пирожки казались такими вкусными!
Правда, прожила я на вокзале недолго. Через несколько дней в скверике у Щукинского училища ко мне подошел интеллигентный мужчина средних лет. Начал расспрашивать:кто я, что я, откуда приехала и где живу... Отвечаю бодро, мол, все у меня в порядке, живу у родственников.
На следующий день я снова приехала к Щуке. Делать мне там было нечего, до третьего тура еще неделя. Но на вокзале сидеть не хотелось. А около училища всегда тусовались абитуриенты, и кто-нибудь обязательно угощал хот-догом.
И вдруг ко мне опять подходит вчерашний незнакомец:
— Ты с ума сошла, на вокзале жить!
«Как он узнал? Следил, что ли?» — думаю.
— Хватит дурью маяться. У меня есть комната, я в ней почти не бываю, только ночую изредка, когда монтаж поздно заканчивается...
— Монтаж?
Оказалось, он работает на телевидении.
— Вот ключи, можешь пожить, пока сдаешь экзамены.
— А вам-то это зачем? — спрашиваю.
— Вот чудак-человек, помочь просто хочу!
Я чувствовала, что это не так, но согласилась. Очень уж хотелось нормально помыться и поспать в тишине. Кроме того, квартира была коммунальная, а значит, рядом будут люди. Благодетель твердо пообещал, что переночует в другом месте, но вечером я на всякий случай забаррикадировала дверь, а под подушку положила газовый баллончик.
Я оказалась права. У этого человека были на мой счет свои планы, но первое время он вел себя безупречно. Если заходил, то только в мое отсутствие. Пытался подкормить — то творогу оставит, то черешни… Но потом все-таки намекнул, что пора бы уже мне как-то определяться. Я дала понять, что благодарить его в постели не стану, и тогда он, сделав скорбное лицо, сказал: «Извини, но больше я тебе помогать не смогу».
И я вернулась на Ярославский вокзал.
К финальному конкурсу была совершенно вымотана:
— Девчонки, не знаю, что делать.
Я вообще ничего не смогу. Зайду и упаду там, прямо на глазах у Этуша.
И Дашка Денисова, с которой я познакомилась во время экзаменов, говорит:
— Тебе выпить надо. В соседней аудитории мой папа (артист Николай Денисов) какую-то тетку коньяком поит. Пошли, глоточек сделаешь, давление поднимется, и все будет хорошо.
А я была девушка непьющая, до этого только ликер пробовала. Но фраза «поднимется давление» прозвучала солидно.
Заходим, Дашка говорит: «Пап, человек волнуется. Дай ей глоточек».
Пока Денисов искал для меня стакан, я взяла бутылку и хлебнула прямо из горлышка, от души. Ну, чтоб помогло получше.
«Закусить?» — предлагает растерявшийся Денисов.
Я головой мотаю: мол, не надо.
«А вы что, не закусываете?» — и смотрит на меня круглыми глазами.
Мы вышли, и меня вдруг повело. Шатает, ноги не держат, язык не ворочается.
— Дефчонки, фто это фо мной?
Они всполошились:
— Ё-мое, что ж мы наделали!
Потащили меня в туалет, говорят:
— Прыгай на месте как можно выше, пока пот не пойдет.
Минут пятнадцать я скакала. Потом меня засунули головой под кран. Стали лупить по щекам. И вроде привели в чувство. По крайней мере, я могла стоять на ногах не шатаясь. Заново накрасилась, зализала назад волосы, как требовала Пантелеева.
— Лицо немного красное, а так ничего, — говорят девчонки.
Я посмотрела в зеркало: ужас — уши-то! Уши торчат!
Был у меня такой бзик — мне казалось, что я лопоухая.
Потом я стала приклеивать уши к голове клеем для ресниц. А тогда у меня началась паника: что же делать?!
Выскочила на Калининский, добежала до будки сапожника.
— Клей есть?
— Вам для резины или для кожи?
— Для кожи. Давайте скорее, я на экзамен опаздываю!
Сапожник налил в баночку из-под детского питания густой зеленый клей, я прибежала обратно в «Щуку», намазала этой гадостью уши, к голове прижала — слава богу, вроде держатся!
Мои родители о том, что я поступила в Щукинское, узнали от бабушки по телефону: — Поздравляю с артисткой!
— Поступила-таки, засранка, — расстроилась мама.
Она категорически не хотела видеть меня актрисой: «Дурь какая-то, а не профессия.