С Андреем мы договорились, что теперь, когда Полина учится, он будет забирать ее только на выходные. И вот суббота, время их встречи — его нет. Полина весь день никуда не выходила, ожидание махровым туманом висело в комнате, и я никак не могла ей объяснить, почему отец не едет. Явился он в одиннадцать вечера, и дочка, уже уложенная спать, выбежала к нему: «Папочка!»
Такое случалось постоянно. Андрей мог приехать за Полиной в шесть вечера в воскресенье и привезти назад в два часа ночи. Говорю:
— Ты что, не мог пораньше? Ей завтра в школу!
— И что?
— Как что? Она же не выспится.
— И что?
— Ты вообще не думаешь о здоровье ребенка?
— И что?
Я теряла терпение, начинала кричать, а он, довольный, что довел меня, уезжал домой. К жене.
Узнав, что он женился — мы-то с ним никогда отношений не оформляли, — я обрадовалась. Ну наконец-то оставит меня в покое! И, может, эта женщина его изменит. Не тут-то было. С ней он обращался не лучше, чем со мной. Обидевшись, высаживал из машины, оставляя на улице одну, без документов, без денег, выгонял из дома. В общем, воспитывал, как и меня.
Время от времени Андрей принимался воспитывать и Полину: «Будет одна ошибка — я рву твою тетрадку и ты ее восстанавливаешь с самого начала.
Две — завтра до школы не едешь на троллейбусе, а идешь пешком. Три ошибки — остаешься дома под арестом и учишь наизусть сорок страниц шекспировской пьесы».
Любимым его вопросом был: «Полина, почему ты уклоняешься от истины?» Его он начал задавать, когда ей еще и четырех не было. Я смеялась:
— Как ты можешь спрашивать такое у ребенка? Неужели думаешь, что она тебя поймет?
Андрей очень злился, говорил:
— Ты низвергаешь мой авторитет!
Со второго по четвертый класс Полина училась в Красноярске, жила у бабушки.
Бондарь был совсем не против, даже рад. Когда дочка вернулась — я снова наняла няню. Отказываться от работы я не могла: сегодня есть съемки, а завтра? Мне по личному опыту было знакомо, что значит жить в нищете с ребенком на руках. И когда Полина заканчивала четвертый класс, я почувствовала, что полностью вымотана. Не отдыхала уже несколько лет. В августе наметился просвет в работе, и мы с Полиной запланировали десять дней отдыха.
Она выросла, стала очень хорошенькой. Это отметил и Андрей. Возвращая мне дочку в одно из воскресений, сказал: «Какая у нашей дочери роскошная фигурка! И попка такая сексуальная...»
Я потеряла дар речи. Когда он уехал, спросила дочку, как они проводят время, где она ночует. Полина рассказала, что сейчас, когда папа поссорился с женой, они спят вместе, в одной кровати: «Он так мешает!
Мне жарко с ним. Я его пинаю, а он жалуется».
Я была в ужасе, позвонила Бондарю, он даже не дослушал: «И что? Не вижу в этом никакой проблемы. Не разрешишь встречаться с Полиной — отниму ее у тебя. Этого хочешь?»
Разбирательство пришлось отложить. Вот вернемся из отпуска, тогда... Боялась, что Андрей сорвет нашу поездку в Сочи. Я уже выкупила билеты, забронировала коттедж. Мы с дочкой мечтали, как приедем к морю и в первый же день пойдем заниматься «шоупингом» — так она говорила...
Наступил роковой день — двадцать седьмое июля 2007 года. У меня были съемки. Полина оставалась с моим братом Василием. Андрей позвонил ему и спросил, может ли Полина поехать с ним на день рождения к крестному.
Тот разрешил, сам передал ему ребенка. В субботу Полина мне позвонила: «Мам, ты хочешь, чтобы я к тебе приехала?» Я даже не поняла вопроса: «Конечно, хочу, а как же!»
Но в воскресенье вечером Андрей Полину не привез.
Всю ночь его телефон не отвечал. В понедельник утром Андрей позвонил сам: «Хочешь видеть дочь? Тогда ты должна предоставить справку от психиатра, что ты вменяемая, посещать семейного психолога в городе Подольске и разговаривать со мной так, чтобы я понимал, что ты не опасна для моего ребенка». И сказал, что Полина сейчас с ним в Ногинске, где он снимает дом.
Все это было похоже на бред, но я понимала, что это месть за то, что я сказала ему.
Лучший способ обороны — нападение. Ах, ты считаешь, что я неправильно веду себя с дочерью, так знай: это не я сумасшедший, а ты!
Вечером тридцатого июля мы с братом пошли в УВД по месту жительства и объявили ребенка в розыск. Но через двенадцать дней мне объяснили: это дело внутреннее, семейное. Ведь Бондарь — отец. Имеет право забрать дочь.
Я постоянно звонила Андрею, пыталась с ним договориться, упрашивала позволить нам с Полиной хотя бы съездить в отпуск — бесполезно: «Детка, поезжай сама, заведи романчик».
Я никогда не умела быть хитрой. Не знала, как действовать, что говорить, чтобы он согласился. Сдала билеты и никуда не поехала.
Надеялась, что Андрею скоро надоест его игра и он вернет Полину.