Звезда.
Уверен, Алла Борисовна догадывается, что песня посвящена ей.
Самолет садится в Шереметьево-2. У трапа стоит машина. Подъезжаем к прилетевшему из Питера самолету в тот самый момент, когда из грузового отсека начинают спускать белый открытый гроб. В нем — Игорь, укрытый полотном до подбородка. На мертвом лице застыла улыбка. Я делаю шаг навстречу — и теряю сознание...
Прихожу в себя в автомобиле. Еле ворочая языком, говорю: «Я поеду с Игорем».
Меня ведут к автобусу, в котором установлен гроб.
На лице Игоря — ни страдания, ни боли. А в улыбке сквозит удивление: «Как же так, братцы? Вот елки-палки!» Рядом со мной сидит незнакомый человек, взгляд которого я никак не могу поймать.
—Ты кто такой? — спрашиваю.
—Директор Игоря. Валерий Шляфман.
—Директор, говоришь? Что же ты его не уберег?
Шляфман вжимает голову в плечи и молчит.
Потом я стану расспрашивать окружение Игоря о том, откуда взялся этот Шляфман. Ничего определенного не услышу. Выяснилось лишь, что прежде он был директором у Сенчиной.
Дома, куда привозят гроб, Игоря переодевают какие-то люди.
Нас с Таней в комнату не пускают. Позже, узнав обстоятельства, при которых погиб брат, я приду к выводу: кто-то дал команду, чтобы близкие не видели, сколько пуль было выпущено и куда они вошли.
На похоронах Игоря я был в таком состоянии, что этот черный день будто стерт из моей памяти. Люди потом рассказывали, что во время отпевания в храме Святителя Николая Чудотворца на Ваганьковском кладбище со стены упала икона Казанской Божией Матери. Игорь был рожден в ее праздник — четвертого ноября. Я не выходил из церкви ни на минуту и должен был бы это помнить. Но не помню...
Только спустя неделю, обретя способность что-то соображать, я начал расспрашивать музыкантов брата, его костюмеров, охранников о трагедии в «Юбилейном».
Одни уверяли, что ничего не видели, другие отчаянно путались, говоря то одно, то другое... С большим трудом, но мне все же удалось — и из этих рассказов, и из документов Санкт-Петербургской прокуратуры, представленных нам, как родственникам, после моих и Таниных настоятельных требований — восстановить картину произошедшего. Судя по этим материалам, дело выглядело так.
Дневной гала-концерт был в разгаре, когда к ведущему обратился назвавшийся «другом и администратором Азизы» человек и потребовал поменять местами выходы на сцену ее и Талькова. Дескать, певица не успевает вовремя добраться до концертного зала. Это было неправдой — Азиза уже полчаса сидела в местном кафе в гриме и костюме. Скорее всего, ей просто хотелось завершить концерт — это же так престижно!
Игорю было все равно, каким номером выступать, — он подобные «свидетельства успешности» всерьез не воспринимал. Брат начал спешно переодеваться, когда в гримерку вбежал Шляфман:
—Я разговаривал с Малаховым, который тебя и Азизу местами меняет, он назвал меня «васьком», угрожал, хвастаясь «криминальными связями». Кстати, этот Малахов и о тебе всякого наговорил.
—Вот как? — под скулами у Игоря начинают ходить желваки. — Тогда зови его сюда!
Малахов идти к Талькову не хочет, но Шляфман настаивает. Так ведут себя провокаторы, которые хотят разжечь конфликт.
Появившийся-таки в гримерке в сопровождении Шляфмана «друг Азизы» ведет себя развязно, по-хамски. Игорь начинает «заводиться». Увидев это, охранники выставляют Малахова за дверь. Следом вылетает Шляфман:
—Что, обосрался драться?!
«Друг Азизы» достает пистолет. Шляфман ныряет обратно в гримерку:
—Игорь, у него «пушка»! Дай что-нибудь!
«Что-нибудь» — это газовый пистолет, который брат в этот день впервые прихватил с собой, не удивлюсь, если по настоянию того же Шляфмана. Вряд ли директор думал, что Тальков вручит ему «газовик», а сам останется в гримерке. Игорь и не остается. Он сам, сняв пистолет с предохранителя, распахивает дверь и несколько раз нажимает на спусковой крючок.
Весь эффект — негромкие хлопки. Газ из патронов от долгого хранения давно улетучился. Успевший убрать наган Малахов снова его выхватывает. Охранники Игоря набрасываются на «друга Азизы» сзади. Раздаются выстрелы. На сей раз — из боевого «ствола». Один, второй, третий... Игорь, прижав руки к груди, падает навзничь.
Еще до приезда «скорой», когда все суетятся возле истекающего кровью и не подающего признаков жизни Игоря, Шляфман с наганом Малахова бежит к Азизе.
Азиза взять оружие отказывается, и Шляфман прячет его в туалете в сливном бачке. Потом тут же бежит обратно — доложить певице, куда дел револьвер. Азиза, как следует из ее рассказа следователю, отправляет за пистолетом свою костюмершу, а потом сама передает оружие Малахову, который, никем не удерживаемый, выходит из Дворца спорта и уезжает.