— не сдержалась я. — Девочку, у которой вы забрали отца? Извините, мне есть на кого потратить деньги.
Сама безотцовщина, я не хотела разрушать чужую семью. После разговора с Павлом прорыдала всю ночь. Любовь меня поглощала, поедала, убивала.
Задолго до всех этих событий Величковский договорился с журналом «Плейбой» о фотосессии на Мадейре. Уже было поздно отказываться, и мы полетели на остров. Как только после приземления включила мобильный — тут же пискнула эсэмэска. От Павла. «Я объяснился с женой и снял для нас квартиру. По возвращении в Москву ты едешь ко мне или никогда больше меня не увидишь».
Не помню, как отснялась, красоты острова вообще прошли мимо.
Я не знала, что делать, какое решение принять. Спрашивала себя: смогу ли забыть Свирского? Нет, лучше вообще не жить. В конце концов отправила ему эсэмэску, где написала единственное слово: «Да». Но надо было еще объясниться с Леней. Оттягивала этот момент до последнего. Когда самолет пошел на посадку, повернулась к Величковскому и сказала:
— Леня, домой я не поеду.
— А что случилось?
— В аэропорту меня ждет другой мужчина. Это серьезно.
— Можешь не продолжать, я все знаю.
Глаза его наполнились слезами. Оказывается, Величковского ввела в курс событий наша сотрудница — моя бывшая педикюрша, которую я повысила до администратора. Считала ее подругой, делилась с ней, а она докладывала обо всем моему мужу. Леня терпел, не подавал виду — то ли боялся рушить бизнес, который мы смогли построить, то ли все-таки продолжал меня любить.
До сих пор перед глазами стоит картинка: аэропорт, я и двое моих мужчин. С одним прилетела, другой — встречает. К Лене подошли охранники Павла: «Отдайте ее багажную квитанцию».
Одновременно я испытывала и грусть, и безумную радость, как будто отправлялась в дальнее плавание к незнакомым берегам. Казалось, эта любовь навсегда — на всю оставшуюся жизнь.
Я не знала, что судьба отвела нам всего лишь два года счастья...
Устоять под напором Павла было невозможно. Мужчин такой энергетической силы на моем пути еще не встречалось. Сначала в комнату врывался пучок бешеной энергии, а уж следом входил Свирский. Со стороны мы, наверное, смотрелись как кролик и удав. Кроликом была я. Причем мне это нравилось. Я стала такая белая и пушистая, калачиком сворачивалась у его ног.
Павел поражал меня своим благородством. Однажды Величковский, как всегда, взял за мой концерт деньги вперед и забыл мне об этом концерте сказать. А Павел запланировал поездку в Америку, завтра вылетать, и тут вдруг всплыло выступление. Я, конечно, от него отказалась. И вот звонит Леня, весь в слезах:
— Лада, меня тут держат бандиты.
Что делать? Спасай!
— Лень, не могу выступать, верни им деньги.
— Я их уже успел потратить, — рыдает Величковский.
Мне стало его жалко, и я рассказала все Павлу. Он тут же вызвал охрану и поехал на разборку. Детали я узнала гораздо позже от Лени. Павел спросил: «Сколько он вам должен? Вот деньги и уходите, — потом повернулся к Величковскому: — А ты об этой женщине забудь и больше ее не беспокой».
Я хотела, чтобы Леня остался моим продюсером, но после этого случая он отказался. Нашим последним совместным проектом стал джазовый концерт с оркестром Олега Лундстрема.