Калманович родился и вырос в Каунасе, в еврейской семье. Дома говорили на идише. Отец воевал с фашистами, был награжден орденами, а после войны стал замдиректора Каунасского завода резиновых изделий. Мать Шабтая работала главным бухгалтером мясокомбината. Она прошла немецкий концлагерь, чудом осталась жива.
Калманович окончил Каунасский политехнический институт и по образованию был инженером. После учебы отслужил в армии. Говорил, что туда его отправил отец — от греха подальше. У сына начался бурный роман с женой мясника, очень крутого и вспыльчивого мужчины. Шабтай в молодости гулял напропалую.
В армии на него обратили внимание люди из органов. К тому времени Калманович уже владел несколькими языками — идишем, ивритом, литовским и русским.
Впоследствии добавил к ним польский, английский, немецкий и арабский. Насколько я поняла, дослуживал он в разведшколе. Про свои связи с органами Шабтай по понятным причинам не распространялся.
Через несколько лет он, видимо не случайно, оказался в Израиле. Тогда выехать из СССР было непросто, а Калмановичи без труда перебрались на историческую родину и неплохо устроились. Шабтай окончил Иерусалимский университет и одно время даже работал в аппарате премьер-министра Голды Меир.
Первой его женой стала Татьяна Ярославская. У нее была дочь от первого брака — Лика. Шабтай растил девочку как родную, помог получить образование в США и потом всегда помогал. Она дизайнер мебели, живет под Парижем.
Мы с Шабтаем не раз у нее бывали. В 1977 году у супругов родилась общая дочь — Лиат.
Калманович не терял связь с родиной, занимался организацией гастролей советских артистов за рубежом, не только в Израиле, но и в Европе. Он обожал талантливых людей. Мог подарить дорогущие часы или машину. Просто так — в знак восхищения и любви.
В 1987 году Шабтая приговорили к девяти годам тюрьмы за шпионаж в пользу СССР. Он просидел пять с половиной и был помилован. Многочисленные ходатайства об освобождении Калмановича руководству Израиля направляли не только известные артисты, но и советские государственные деятели — Янаев, Пуго, Руцкой. Однажды заключенному позвонил сам «Горбачев».
Ему полагалось несколько телефонных разговоров в месяц.
Как-то вместо привычных голосов родственников и друзей Калмановича сотрудники спецслужб, отслеживавшие его контакты, услышали: «Алло, Шабтай Генрихович, это Михаил Сергеевич. Как ваши дела, как здоровье?» Калманович попросил замолвить за него словечко перед руководством Израиля. «Советский генсек» обещал помочь. В тюрьме был страшный переполох. Шабтая вызывали на допрос, выясняли, каким образом в тюрьму мог позвонить Горбачев. А это был Володя Винокур. Эту байку я потом слышала много раз. И Шабтай, и Володя очень любили ее рассказывать во время дружеских застолий, и каждый раз все смеялись как сумасшедшие.
Калманович никогда не жаловался, о самых тяжелых моментах рассказывал с улыбкой, в том числе и о пребывании в «одиночке».
Он провел там полтора года и серьезно подорвал здоровье. Позже начались проблемы с сердцем и сосудами. Пришлось делать шунтирование.
Первое время Шабтай находился в полной изоляции, даже не видел человека, подававшего еду, но зато мог пользоваться библиотекой и перечитал все, что там было. «Знаешь, — говорил он, — я проглатывал по книге в день, а назавтра не мог ничего вспомнить. Поговорить-то об этом было не с кем». Когда перевели в обычную камеру, выучил арабский, потому что с ним сидел араб.
Шабтай не терял время зря, в тюрьме «сделал карьеру»: стал завскладом и придумал схему, при которой зэки всегда ели вдоволь. С питанием были проблемы.
На свободу выпускали в восемь утра, Шабтай делал «переучет» заключенных в пять и таким образом за счет «мертвых душ» выгадывал лишние порции для тех, кто оставался.
С Татьяной они развелись. Почему — не знаю. Шабтай однажды сказал про первую жену: «Если человек предал, он перестает для меня существовать». Он не поддерживал отношений с Татьяной, но очень любил и Лиат, и Лику, и меня постарался с ними подружить.
После освобождения приехал в Москву. Несколько месяцев пребывал в растерянности и практически не выходил из гостиницы, не знал, что делать. Шабтай вернулся в совершенно другую страну и начал жизнь с чистого листа. Насколько я знаю, ему помог Кобзон. Калманович одно время даже жил у него дома. Многие наверняка помнят аптеки «Лиат-Натали», которыми они вместе владели.
В России Шабтай вновь занялся продюсерской деятельностью, стал возить к нам западных звезд.
