— Так это и есть костюмы.
— А как они надеваются?
— Завязываются на бедрах.
Минуту пребываю в ступоре, потом роняю:
— То есть они нагишом на сцену выйдут... С голым задом и передом.
— Ну, перед можно какой-нибудь тряпочкой прикрыть.
В полной растерянности иду к ребятам, которых изо дня в день учил бороться с ханжеством. Искренне считал, что сам давно свободен от глупых предрассудков, а тут вдруг — паника: «Они на такое не согласятся... Я бы и сам — ни за что... Как быть? Номер-то не отменишь...» Прошу примерить «костюмы»:
— Пацаны, вы в них на сцену выйдете?
— Выйдем.
В эту минуту я понял, что они гораздо свободнее меня.
И что первым и главным их учителем в деле ломки стереотипов был не я, а Перестройка, «благодаря» которой выросшим в интеллигентных семьях мальчишкам пришлось зарабатывать на жизнь, торгуя сигаретами в электричках и синими курами на вокзалах.
Ребята пошли на сцену, а я, замирая от ужаса, стоял в кулисе. Был уверен, сейчас раздадутся возмущенные гул, свист и крики: «Позор! Как можно, чтобы на главной сцене страны эти бесстыжие трясли голыми задницами?!» Публика встретила «на-найцев» шквалом аплодисментов. Подумал: «Недооценил ты, Бари, своих соотечественников, ох недооценил!»
При поступлении в группу каждый из ребят подписывал договор на тридцати восьми листах.
Этим документом было регламентировано все, даже время, когда «на-найцы» имеют право во время гастрольного тура «опылять» местное женское население. С полуночи до двух, и ни минутой больше. Потому что завтра ровно в одиннадцать — репетиция, а вечером — концерты. Если ночью, в пять минут третьего, администратор группы обнаруживал в номере гостью, с артиста взимался серьезный штраф. Случалось, кто-то из «на-найцев» пытался роптать. Если ропот благодаря администратору (в прошлом полковнику КГБ) Игорю Харченко докатывался до моих ушей, приходилось устраивать «промывку мозгов»: «Вы по десять-одиннадцать месяцев в году находитесь вдали от жен и любимых, а кровь бурлит, еще и поклонницы выстраиваются в километровые очереди.
Я это понимаю, поэтому если вдруг у кого-то будут венерические заболевания, они отнесены к разряду производственных травм, их лечение оплачивается из бюджета коллектива. Но если вы поставили целью «опылить» всех девочек в этом городе, покупайте сюда туристическую путевку и делайте это двадцать четыре часа в сутки! На гастролях же для вас главное — концерт! Смысл каторжного труда на репетициях, смысл всей вашей и моей жизни — настроение, с которым публика выходит после концерта, заряд, полученный ею от выступления «На-На». Понятно?!»
Если Караян мог обойтись в оркестре без женщин, то я в своем шоу нет. Большую часть балетной труппы составляли девчонки, каждая из которых могла стать бомбой замедленного действия, способной взорвать изнутри коллектив.
Чтобы не допустить этого, отдельным пунктом в договоре стоял категорический запрет на романы и сексуальные отношения между участниками «Шоу Бари Алибасова». Жестко? Возможно. Но представьте себе: во время выступления на сцене парочка обменивается многозначительными взглядами, будто ненароком касается друг друга. Публика очень легко различает игру и истинную страсть. Стоит сидящим в зале девочкам понять, что сердце «на-найца», портретами которого увешаны их комнаты, занято — все, катастрофа! И их личная, и наша, потому что эти девочки на концерт больше не придут. Чтобы оставаться кумиром, артист должен быть свободен. Именно поэтому ребята никогда не «светили» своих жен и детей, что тоже шло отдельным пунктом в договоре.
Именно это я имел в виду, когда на передаче «Акулы пера» сказал: «Пусть уж лучше их считают голубыми, чем женатыми». То, что потом мои слова были выдернуты из контекста и преподаны как признание Алибасова, будто «на-найцы» — геи, пусть останется на совести журналистов дешевой прессы и тех моих коллег-конкурентов, которым не давала покоя сумасшедшая слава «На-На». Наверное, можно было бы отнестись к ситуации с юмором, если бы не ребята. Я видел в их глазах упрек: эх, Бари, Бари, ну зачем ты такое ляпнул? Догадывался, какие тяжелые объяснения им приходится выдерживать с родными. Это меня убивало. Когда в очередной раз слышал вопрос о половой ориентации «на-найцев», начинал неистовствовать: «Неужели непонятно, что мои слова «Пусть лучше слывут голубыми» — фигура речи, не более! Какие они геи, если перетрахали полстраны!»
Выпустив пар, пускался в рассуждения о женской психологии: «Каждая женщина уверена, что способна побороть любой порок любимого мужчины: алкоголизм, наркоманию, «голубые» наклонности.