Да и это — не недостатки, она же в этом не виновата. Просто жизнь столько раз ее долбала, что включалась защитная реакция.
Двадцать лет они боролись с этой ее чертовой подозрительностью. Гурченко, человек с удивительным чувством юмора, самоиронией, после всех этих дурацких приступов недоверия смеялась и называла работу над собой «вырабатыванием».
— А вы, — спрашиваю, — вы ревновали ее?
Он уверенно отвечает:
— Я — нет. Я не уверенный в себе, но не ревнивый.
— Странно, — говорю ему.
— Только уверенные в себе люди не ревнивы!
Он вполне логично отвечает, что ревновать Люсю было бы абсурдно, она слишком порядочный человек, чтобы позволить себе что-то. И приводит уже совсем веский довод в защиту своей позиции: она была слишком известна, и если бы даже теоретически что-то «такое» было, об этом сразу бы ктонибудь написал. Но нет до сих пор ничего, что бы компрометировало их с Люсей отношения.
И все-таки, немножко зная жизнь, понимаю, что не могло не быть за двадцать даже идеальных лет, прожитых вместе, неких искушений. Сенин эту тему развивать не стал, просто честно ответил: настоящих искушений не было. Потому что, во- первых, с Люсей «рядом никто не стоял», это факт для него бесспорный.
А во-вторых, он в какой-то момент понял, что даже его дурацкое кокетство с кем-то доставляло ей невыносимую боль. А причинять ей боль он уж совсем не хотел.
Но иногда эта «защитная реакция организма» превращалась в разрушающую. Гурченко долго не могла поверить, что у них с Сениным может быть все так хорошо. И искала причину, почему он с ней. И говорила, что у нее уже такой возраст, что им нельзя быть вместе. Конечно, у Сенина энергия била через край, а ей хотелось побыть дома, чтобы копить силы для работы. Ему трудно было оставлять ее: даже уходя по делам, Сергей почему-то все время чувствовал тревогу — как она там без него. Однажды Люся все-таки уговорила Сенина поехать на свадьбу к его товарищу в другой город: «Папа, поезжай, свадьба же!»
Он послушался, уехал, а на следующий день она сломала ногу. И он винил себя за то, что случилось.
Сама она считала главными своими недостатками возраст, отсутствие хороших волос, из которых можно было бы делать разные прически, и неумение писать тексты к собственной музыке. Она говорила:
— Я — идеальный человек.
Сенина это злило сначала:
— Люся, так вообще нельзя говорить про себя — идеальный!
А она ему еще круче:
— Я — святой человек!
Он взвивался: — Послушай, так говорить могут только ребята, которые в Синоде сидят!
Тем не менее он тоже считает ее идеальной и не понимает, за что ему были даны эти годы счастья.
Он называет себя до встречи с Гурченко бестолковой собачкой Тобиком. Только Люся наполнила его жизнь и работу смыслом, потому что была высочайшим профессионалом, абсолютным режиссером и удивительным автором фантастических идей. Ее любимая фраза: «Идея дороже выстроенного храма». Кстати, Люсины идеи почти всегда становились реальностью.
Я снова возвращаю Сенина к событиям конкретным:
— И все-таки, когда вы почувствовали, что она вам поверила до конца?
Он ответил сразу: — Только когда заболела.
Это случилось через три года их совместной жизни.
Она лежала в клинике гематологии.
Предварительный диагноз: «Лейкоз». Но точно никто ничего сказать не мог. Ей было страшно, и он попросил врачей разрешить ему ночевать в палате. Разрешили. Выдали специальную одежду, респиратор, специальные препараты, которыми он по нескольку раз в день опрыскивал свой комбинезон, чтобы продезинфицировать его. За две недели Сергей ни разу не вышел из больницы.
Во время одного из обходов врач спросил:
— Вы ей кто?
Он ответил:
— Муж.
— Официальный? — уточнил врач.
— Нет, — честно признался Сенин.
— Тогда пригласите кого-нибудь из родственников, — попросили его вежливо.
Сенин позвал ее дочь Марию. Она зашла в палату, посмотрела на Люсю, почему-то потрогала мать за руку и тихо спросила у Люсиной подруги, приехавшей из другого города помочь: «А Сергей официальный муж?» Та ответила, что нет. Так же тихо Маша вышла из палаты. И больше ни разу в больнице не появилась.
Прошло еще несколько дней. Люсе становилось все хуже. И однажды вечером пришел дежурный врач и вдруг сказал: «Это похоже на...»