Однажды на подходе к дому меня остановил незнакомый мужчина:
— Как тебя зовут?
— Родина.
— А где твоя мама?
— Дома.
— Можешь ее позвать?
Я отбежал на небольшое расстояние и остановился.
— А что ей сказать?
— Скажи: твой отец приехал.
Так мы узнали, что отец не погиб, а вернулся к своей семье, которая была у него до войны. О моем существовании он узнал случайно от кого-то из знакомых.
Почти весь день родители просидели на скамеечке, разговаривали. А я бегал рядом по траве. Отец очень пристально меня разглядывал, наверное, искал сходство. Он подарил нам с мамой небольшой радиоприемник «Москвич» и исчез из моей жизни навсегда.
Много лет спустя, когда я снимал в Ереване фильм «Моя большая армянская свадьба», меня разыскал брат Валерий. От него я узнал, что в 1991 году отца не стало, за два года до смерти он признался семье, что во время войны у него случилась любовная связь, от которой появился ребенок, сегодня этот мальчик — известный артист. Валерий отвез меня на могилу...
Через какое-то время я попросил его дать интервью об отце для документального фильма, который телевидение снимало к моему юбилею. Брат отказался: «Не могу спокойно рассказывать о папе, комок к горлу подкатывает каждый раз, когда вспоминаю, как геройски он воевал, каким был порядочным и честным человеком, начинаю плакать». Наверное, таким он и был, мне оставалось только поверить словам брата. Но если откровенно, и сегодня не знаю, как должен относиться к своему отцу. Смотрю на его фотографию и не испытываю никаких чувств. Может потому, что слишком много страданий пришлось перенести маме и мне, а его рядом не было...
Едва мне исполнилось девять, у мамы обнаружилась открытая форма туберкулеза, и ей пришлось уволиться из школы. Из-за риска заражения врачи запретили мне жить с ней в одном помещении. Так я, мелкий, щупленький и застенчивый, оказался в детдоме в Новомосковске.
Никогда не забуду первую зиму. Дедовщина была ужасной. Старшеклассники отобрали у малышей белье. Я застудил почки, кожа рук покрылась водянками. Болели многие. Я до этого занимался в музыкальной школе, в детдомовском оркестре играл на альте. Нас часто приглашали на похороны, пальцы почти не гнулись, но я старался.