Без малого десять лет, проведенные в академии, и ежедневное общение с молодыми толковыми партийными функционерами позволили мне многое переоценить. Слепых фанатиков идеи среди аспирантов не оказалось вовсе. Ровно наоборот — это были очень неглупые люди, заряженные конструктивной энергетикой на перемены в стране. К слову, на моей кафедре примерно в то же время, что и я, защитился аспирант Геннадий Зюганов. А сам я давно уже вел «двухэтажную» жизнь: работал в академии, а вечером мчался в Студенческий театр МГУ, где репетировал и играл спектакль, который никак не вязался с теми принципами, которые отстаивал «на другом этаже».
В легендарном университетском коллективе ставили спектакли не менее легендарные режиссеры: Сергей Юткевич, Ролан Быков, Марк Захаров, на сцене ворожили в свое время Ия Саввина, Алла Демидова, Вадим Зобин, Александр Филиппенко. Да разве всех перечислишь?!
Я оказался в СТ МГУ сразу после окончания университета. Худрук ДК гуманитарных факультетов Тамара Ивановна Смирнова, обожавшая меня как актера, буквально затолкала на одну из первых читок пьесы Людмилы Петрушевской «Уроки музыки». Ее вел Роман Григорьевич Виктюк. Герои были уже распределены, поэтому я скромно притаился в уголке, надеясь спокойно понаблюдать. Не получилось. Уже через минут пять читал роль Николая — главного героя пьесы, и в дальнейшем никто, кроме меня, ее уже не репетировал.
Петрушевская часто присутствовала в зале, и надо сказать, была мной недовольна: слишком много кричал на сцене. Но не подчиниться Виктюку было немыслимо. Репетировали «Уроки...» мы исступленно, испытывая невероятный кураж и боготворя нашего Рому, несмотря на все его режиссерские закидоны. Даже благоразумная и степенная «моссоветовка» Валентина Талызина, игравшая мою мать, заразилась нашим сумасшествием и кляня нас на чем свет стоит, после спектакля в своем театре приносила термос с кофе и работала до первых троллейбусов.
Премьера «Уроков музыки» стала главным событием столичного сезона 1978 года. Постановку посмотрела без преувеличения вся театральная элита Москвы: Ульянов, Смоктуновский, Миронов, Захаров, Ефремов, Эфрос... Господи! Да кого только не было! Профессионалы и критики про Виктюка сразу все поняли — гений! Но как выяснилось, успех, даже триумф собственного театра университету оказался не нужен, и через некоторое время Роман Григорьевич приказом был изгнан из стен МГУ.
Спектакль закрыли, признав диверсионным и чуть ли не антисоветским. А представительная депутация, отправившаяся в ректорат (Ефремов, Арбузов, Рощин, Ульянов) с целью разрулить ситуацию, с горечью констатировала: спасти постановку невозможно.