Так же и с балетом — занималась им много лет, а когда все девочки поехали из Твери поступать в серьезные хореографические училища в Москву и Питер, просто не знала, что так нужно делать. Вообще, встала к станку поздно — в восемь лет, а подготовила к нему бабушка по маме Нина Александровна. Она была очень спортивной и азартной, следила за всеми соревнованиями и стала моим главным тренером — с детства давала задания: «Маша, сядь на шпагат! Сделай мостик!» И я исполняла, даже не понимая, что это сложно: бабушка вселяла уверенность, что все умею. Мне это и сейчас очень помогает. А тогда, радуясь моим успехам, одна мамина подруга посоветовала пойти на хореографию. В нашей тверской школе все девочки занимались с четырех лет, и педагог сразу сказала, что я в свои восемь их никогда не нагоню, но согласилась меня посмотреть. Я показала ей свою обычную домашнюю «программу», после чего меня сразу взяли в группу моих ровесников. Видимо, оказалась хорошо растянута. Стали давать и сольные партии, но потом это прекратилось — конкуренция серьезная. Когда роли доставались другим, были слезы, но мыслей, что занятия нужно бросить, не допускала. В какой-то момент решила так растянуться, чтобы все увидели, на что способна. Занималась везде — в школе, дома, когда делала уроки, утром и перед сном... И наконец заметила уважение и гордость в глазах педагогов.
Но только не школьных... Пропускала много уроков из-за выступлений. Учительница алгебры не могла напрямую сказать, что ей это не нравится, зато награждала тройками. Когда я приходила домой грустная, бабушка сразу понимала, что меня кто-то обидел, и подмигивала: «Ну что, кому пойдем морду бить?» Она была боевой, я со временем у нее научилась отстаивать свои права. А тогда была молчуньей — не вытянешь, из-за чего расстроилась.
Кроме спорта еще ходила в художественную школу и на английский, так что было не до обычных детских развлечений. Банально не оставалось времени погулять, все друзья — только по интересам. В подростковый период даже влюбиться было некогда...
