Ужасная девчонка! Маме со мной было непросто. Выскочила из дома и пропала до глубокой ночи. Забыла позвонить, предупредить. В то время не было мобильных телефонов, разных радаров, которые определяют местоположение ребенка. Это теперь я понимаю тревогу родителей, а тогда мне казалось, что их переживания совершенно беспочвенны, зря только себя накручивают.
Я была увлечена театром, в свободное время пропадала в молодежной студии Спесивцева «На Красной Пресне». Вот там была ЖИЗНЬ! А не в школе... Хотя училась я хорошо. Не шаталась по подворотням, а была погружена в Дело. Мое ли оно, и что дальше, и как сложится судьба — не задумывалась. Жила как хотела, стараясь не потеряться, не сломаться.
— Но во МХАТ попали легко и просто. С 1991 года, то есть уже ровно тридцать лет, вы актриса прославленной труппы.
— Это отдельная история... После окончания ГИТИСа я поступила во МХАТ имени Горького. Это был первый год после разделения двух Художественных театров.
Спустя год перешла в труппу Театра-студии под руководством Олега Табакова. И еще через год — в «Современник-2» (им руководил Михаил Ефремов. — Прим. ред.). Летом мы уехали на гастроли в Крым и из газет узнали, что Волчек нас закрыла. Потом позвонила Алла Борисовна Покровская, Мишина мама, и спросила: «Что же вы теперь будете делать?»
Но мы же молодые, азартные! Никто особенно не переживал. Считали, что работа есть всегда. А театр все равно не приносил каких-то особенных заработков, при этом требуя больших эмоциональных затрат и ресурсов.
— Извините, что перебиваю, но при Табакове зарплаты в Московском Художественном театре были прекрасные.
— Были... Олег Павлович и сам любил хорошо жить, и хотел, чтобы вокруг него тоже все жили хорошо. И так было всегда, начиная с его первых студентов, которым он из-за границы привозил фирменные джинсы. Вообще, Табаков был отцом родным для всех нас.
Так вот, возвращаясь в девяностые. Мы не успели испугаться и попереживать, как Мише позвонил Олег Николаевич Ефремов (в те годы он возглавлял МХАТ имени Чехова. — Прим. ред.) и сообщил, что всех нас берет к себе. Предполагалось, что мы станем играть на Малой сцене.
Начали с «Последней ночи Отто Вейнингера» в постановке израильского режиссера Гедалии Бессера. Был большой успех! Хотя не скажу, что мы тогда мерились успехами. Просто была классная работа для всех нас. Миша остался руководителем нашей студии и поставил порядка пяти спектаклей. С ним мне вообще повезло. Мы прожили совершенно немыслимые совместные годы, когда было и весело, и страшно одновременно.
— И даже в начале девяностых вы не играли при пустом зале?
— Пустые залы МХАТа невозможны. Вспомнила, как однажды приехали в Саратов на гастроли с «Борисом Годуновым». Неожиданно нас попросили прийти ранним утром на эфир местного телевидения и дать интервью. Оказалось, что народ просто не поверил афишам и тому, что небожители — да еще в таком количестве! — приехали в их город. Ефремов, Любшин, Невинный, Мягков, Вознесенская, Киндинов, Кашпур... А мы, молодые артисты, были активно заняты в массовке.
