«Повисла неловкая пауза, я — студент четвертого курса, Марк Анатольевич — худрук «Ленкома». Захаров ее разрядил: «По-моему, первого артиста так берем в театр». Я забеспокоился: «А если Гончаров диплом не даст?» — «Ну и что? Бабушка Пельтцер у нас без диплома работает, и вы будете».
— Вы 34 года служите в «Ленкоме», сыграли в кино 254 роли. Как в юном возрасте приняли решение прийти в театральную студию к Вячеславу Спесивцеву?
— Однажды я поехал в пионерский лагерь, занимался там тем, что называется художественной самодеятельностью, устраивал торжественные линейки, вечера, играл в КВН и получал от этого удовольствие. Так же как и люди, которые на меня смотрели. Один пионервожатый подошел и сказал: «Слушай, тебе надо этим заниматься серьезно, раз получается. Знаешь, есть такая студия Спесивцева? Давай я все уточню и тебе перезвоню».
Вскоре он действительно позвонил, чтобы сказать, какого числа проходит набор в студию. Он и маме моей об этом сообщил. Но во мне заговорила природная лень, для себя бы ни за что не отправился к Спесивцеву, но, чтобы не расстраивать пионервожатого Виталия Слуцкого (дай бог ему здоровья, он жив, периодически ходит на наши спектакли), решил рискнуть.
У дома, где располагалась студия, вилась длиннющая очередь. Я в нее встал, обуреваемый мыслями: а стоит ли тратить время, все равно меня не возьмут, тут сотни людей, грезящих театром, а я на их фоне почти случайный человек. Когда отстоял уже пол-очереди, приехала мама, она встречала какую-то делегацию, торопилась. Сказала: «Мне некогда, я сейчас разберусь». Пошепталась с человеком, который пропускал ребят десятками, и — о стыд! — дала ему взятку, пачку «Мальборо», которую подарила ей делегация, и меня пропустили. То есть в искусстве я оказался за пачку сигарет. Дальнейшее от стража порядка не зависело.
Вышел, прочитал отрывок, рассказал, что знал, меня попросили сыграть этюд: я ночью в лесу. Никогда не оказывался ночью в лесу, но сыграл, комиссия очень смеялась. Меня приняли в студию, и дальше по известной пословице: коготок увяз — всей птичке пропасть. Успеваемость в школе сошла на нет, потому что я день и ночь пропадал в театре. Он меня поглотил.
Играл разные характерные роли. Первая моя роль была в «Ромео и Джульетте», там, несмотря на юный возраст, я играл не Ромео, а папу Капулетти. В спектакле «И дольше века длится день» по роману Чингиза Айтматова я выходил на сцену в роли зятя-алкоголика, придумал себе костюм, авоську, тапочки. Произносил фраз пять на киргизском языке.
Чтобы меня окончательно не выгнали из школы, пригласил на спектакль нашего директора. Она замечательно вела историю. История — это то немногое, что я вынес из школы. Единственная четверка в моем аттестате была по истории, все остальные — тройки. Когда поступал во ВГИК, Сергей Бондарчук открыл мой аттестат и не удержался: «Как же вас так?»
Так вот директор школы, оценив меня в роли зятя-алкоголика, на следующий день пришла на урок с букетом красных гвоздик и положила его на мою парту со словами: «Победителю ученику от побежденного учителя». Мне было неловко, но и радостно, что сумел ее убедить.