У деда Константина (он был братом Зины Рихтер) все складывалось благополучно. Он служил комендантом Лефортовского дворца, бабушка работала там архивариусом, и их семью поселили во дворце. Дали шестиметровую комнату. Потом отец привел туда свою жену, мою маму. Они разгородили комнату занавеской и стали счастливо жить. Потом там родилась я.
У деда была безупречная репутация. Константин Владимирович какой-то невероятный человек, даже внешне. В нем много фамильных черт: тот же горбатый нос, что и у Натальи Юрьевны Дуровой. Такой и у Ваньки, моего сына. Наталья Юрьевна прям тряслась, когда Ваньку видела. Говорила: «Порода дуровская!» Дед имел прекрасное воспитание — учился в Пажеском корпусе и Строгановском училище. Он никогда в жизни ни на кого не повысил голоса. А ведь Лефортовский дворец был населен бог знает кем. И гопота обитала, и шпана адская совершенно. Но когда он выходил во двор, все переставали материться, так его уважали.
— Послушайте, а тогда в кого ваш папа?
— Матерщинник-то такой и хулиган? Да во дворе рос. Там иначе не выживешь. Сараи, голубятни, драки. Легко мог сесть. А могли и убить, зарезать — все что угодно. После войны по Москве столько оружия, столько патронов ходило... Мальчишки со всем этим добром играли, менялись. У отца был арсенал, который в один прекрасный день нашел на чердаке Лефортовского дворца дед Костя. Дед тут же вывалил все это добро в Яузу. За такое и посадить могли. Все-таки во дворце военно-исторические архивы располагались, которые считались секретными.
