Так состоялось мое возвращение на московскую сцену. Мое возвращение домой...
В этом пространстве на малой сцене очень уютно и тепло. Приходят зрители, которые ждали меня, а также мои друзья, знакомые и коллеги-артисты. Для меня главное было не о себе рассказать, а поделиться личным опытом: «Все переживания, потери и вызовы судьбы — это язык, на котором Вселенная с нами разговаривает. Если испытания неизбежны, значит, мы можем научиться быть мудрее, лучше и сильнее...»
Есть вещи, которые поменять нельзя. Например, можно выбрать, быть вегетарианцем или мясоедом, но, когда случаются какие-то такие события, на которые не можешь повлиять, у тебя есть только один выбор: как к этому отнестись. В такой момент грозить кулаком в небо, проклинать нет смысла. Нужно спрашивать не «за что?», а «для чего?», тогда все меняется. Человек обязательно услышит тихий шепот в своем сердце и находит в себе силы идти дальше, даже если это тяжело и страшно. Именно тогда он найдет в себе силы поддержать своих близких и незнакомых улыбкой, возможностью согреть теплом. Это и была цель моего спектакля. Это никакой не психоанализ, а живой разговор напрямую со зрителем.
— Дина, вы давно уехали из России. Где вы жили все эти годы?
— Я жила и работала в Лондоне десять лет и в Швейцарии три года. А до этого мы с моим мужем Луи десять лет жили в России. Луи Франк швейцарец, он музыкант и продюсер.
— Вы ведь с Луи встретились в Школе-студии МХАТ?
— Олег Павлович Табаков набирал курс в 1995 году, ездил по разным американским университетам. Это было время, когда страна открылась: русские студенты поехали учиться за рубеж, иностранцы приехали в Россию. И вот у нас в 1995-м в Школе-студии появился первый иностранный курс из Америки. Луи тогда учился в американском университете. Однажды, совершенно случайно, он увидел объявление, что набирается курс на полгода, и решил: «Это для меня!»
Он рассказывал, что его всегда интересовала Россия, он зачитывался историей, книгами о Второй мировой войне. «Сам не могу объяснить этот интерес, — говорил он, — как будто предчувствовал, что встречу тебя».
— Язык русский Луи тогда специально выучил?
— Нет, русский он тогда не знал. Иностранные студенты приехали изучать систему Станиславского. Так мы в Школе-студии МХАТ и познакомились с Луи, нам было тогда по 23 года. Нам, дипломникам, нужно было с американским курсом дружить, обмениваться опытом. Мы ходили к ним на спектакли, на репетиции, наши педагоги у них преподавали мастерство, речь, сценическое движение. И американцы приходили к нам на спектакли.
А познакомились мы так. Сразу по приезде гостей мы организовали для них дискотеку. И Луи впервые увидел меня... со спины. Как он, смеясь, сейчас вспоминает, его словно дубинкой по голове ударили: «Я почувствовал удар. И сразу понял — это судьба!» Помню, что ко мне, ни о чем не подозревающей, подошел молодой человек и начал что-то рассказывать. Самое смешное, что я тогда не понимала по-английски, а он ни слова не знал по-русски. Я завороженно следила за его мимикой, пытаясь понять, что он мне с таким жаром говорит. Из моего школьного словарного запаса поняла, что мама и папа у него есть, кажется, еще сестра и брат. И больше ничего.
Но это еще не все. Недели через две Луи пришел в секретариат Школы-студии МХАТ и поделился с секретаршей, что влюблен, что встретил свою судьбу. А на него вылили ушат холодной воды: «Ты что, Луи, Корзун замужем, у нее есть ребенок четырех лет». Вот это был второй удар...
— А вы действительно были замужем?
— К 22 годам я успела дважды побывать замужем. Второй мой муж тоже учился в Школе-студии, только на курсе старше.
А с первым я познакомилась в Смоленске, откуда родом. Стать актрисой и не мечтала, готовилась быть художником, всю жизнь рисовала, училась в художественной школе, а потом поступила на худграф в педагогический институт. Туда, кстати, было поступить очень непросто, мама так радовалась этому.
