И неужели она подумала, что Диего мог так презреть законы оптики, священные для художника? Нет, конечно, она все поняла… Ведь так?
Запнувшись, Диего вдруг ужаснулся… Господи, неужели он и в самом деле все рассказал Хуане?! Или ему только казалось, что он говорил? А на самом деле Хуана без слов читала его мысли? Пока не поздно, он должен остановиться. Иначе, уже потеряв Фламинию, он потеряет и Хуану, которая никогда, никогда не простит его…
Молча сидела донья Хуана за столом напротив своего мужа. Молчал и он. Что ж, сегодня она узнала ответы на все свои вопросы, и теперь ей предстоит решить, что же делать с этим богатством, которого ей, возможно, лучше было бы и вовсе не иметь…
Донья Хуана первая овладела собой, и ее спокойный и бесстрастный голос разрушил висевшее в комнате молчание:
— Вот что я скажу тебе, Диего.
Ты разгадал свою тайну, и богу решать, не слишком ли высокую цену заплатил ты за эту разгадку. Но теперь ты избавишься от этой картины. И мы больше никогда не будем вспоминать о ней. Перед богом и людьми ты мой муж, а я твоя жена, и пусть так будет до нашей смерти, что бы ни случилось.
Несколько долгих томительных минут Диего молчал. Опустив глаза, донья Хуана ждала его ответа. Но он так ничего и не ответил ей. Лишь молча склонившись к руке жены, почтительно поцеловал ее…
И вышел.
В 1651 году управляющий маркиза Гаспара де Эличе дель Каприо занес в каталог коллекции своего хозяина следующую запись: «Полотно, изображающее обнаженную женщину, лежащую на ткани спиной к зрителю, облокотившись на правую руку, и глядящую на себя в зеркало, которое держит перед нею ребенок». Маркиз был человеком влиятельным, имел в любовницах очаровательную танцовщицу Анну Домиани и мог позволить себе многие вольности… Так что слух о том, что Диего Веласкес по заказу маркиза нарисовал обнаженной его любовницу, никого не удивил: даже придворные художники самого короля не имели обычая отказывать столь влиятельным людям в их капризах. И это понимали все, в том числе и святая испанская церковь.
Донья Хуана никогда больше не напоминала мужу о крамольной картине. Даже когда, взглянув на новое полотно Диего, которое он назвал «Пряхи», заметила, что голова девушка, изображенной спиной к зрителю, как две капли воды напоминает голову злополучной Венеры… Лицо своей модели Веласкес вновь утаил ото всех.
Горе, пришедшее к супругам Веласкес в 1658 году, когда родами своего седьмого ребенка умерла их единственная дочь Франсиска, вновь сплотило Диего и Хуану. Именно в дом жены перевезли занемогшего художника в июле 1660 года. Месяцем раньше он вернулся с острова Файзамес, где наблюдал за работами, которые велись в преддверии грядущей свадьбы инфанты Марии Терезии, будущей жены французского короля Людовика XIV.
Филипп IV желал, чтобы свадьба прошла со всевозможным великолепием, и наблюдать за оформлением свадебных шатров поручил любимому художнику. До бракосочетания инфанты художник не дожил — он умер 6 августа 1660 года на руках у своей жены. Донья Хуана, не перенесшая смерти мужа, скончалась восемью днями позже.
А «Венера», смотрящаяся в зеркало, пережила века, сменила множество владельцев и в конце концов оказалась в Великобритании, в Лондонской Национальной галерее. В 1914 году она, как феникс из пепла, возродилась после нападения суфражистки Мэри Ричардсон и с тех пор неизменно висит на своем месте в зале испанской живописи.