Роман с Владимиром оказался стремительным. Не имея обыкновения лгать, Инесса сразу же во всем призналась мужу. Александр проявил настоящее великодушие: простил любовников, поставив единственное условие, чтобы между ними троими сохранились дружеские отношения. Развод решили не оформлять во избежание сплетен, да и расторжение церковного брака было делом нелегким. Когда Инесса родила пятого ребенка, ему дали отчество Александрович. «Хорошо мне было с тобой, мой друг, и так я теперь ценю и люблю твою дружбу, — писал Инессе Александр. — Ведь правда, дружбу можно любить?»
Между тем Инесса продолжала увлеченно читать крамольную литературу, и под влиянием книги какого-то Ильина «Развитие капитализма в России» идеи социализма настолько захватили ее воображение, что она задумалась о вступлении в партию. Мадам Арманд, конечно, не догадывалась, какую роль в ее судьбе сыграет человек, скрывавшийся за псевдонимом Ильин...
Разумеется, деятельность столь энергичной дамы не осталась незамеченной полицией. Вскоре после первой русской революции Инессу арестовали и только благодаря хлопотам супруга выпустили на поруки. Последовал следующий арест, и тут уж Александр Евгеньевич оказался бессилен: его жене предстояло провести два года в ссылке.
Простившись на Николаевском вокзале с семьей, она отправилась в арестантском вагоне в Архангельскую губернию. Следом поехал и преданный рыцарь — Владимир. Местом отбывания наказания определили уездный городишко Мезень. Первое время Инессе приходилось тяжело. После Москвы жизнь в глухом медвежьем углу была тоскливой и убогой, она никак не могла придумать, куда же направить свою неуемную энергию, но вскоре выяснила: в Мезени при двухтысячном населении почти триста ссыльных! Мало-мальски освоившись, Инесса Федоровна начала преподавать русский язык польским и латышским товарищам, а потом и участвовать в политических диспутах. Теперь в письмах к Александру она не только жаловалась, что скучает по детям, но и в красках описывала козни своих политических оппонентов.
И все равно это был не ее размах — Инессе Федоровне в Мезени было тесно, душно. Она видела, как из-за праздности и отсутствия прочных связей с внешним миром ссыльные деградируют, как азарт борьбы уступает в них место апатии и равнодушию.
Сама она изо всех сил этому сопротивлялась и, возможно, как-нибудь дотянула бы до окончания срока, но случилась беда. Некоторое время спустя у Владимира обострилась чахотка. В суровых северных условиях и без должного лечения болезнь наверняка обернулась бы скорой гибелью. Инесса настояла, чтобы он немедленно ехал лечиться за границу. Об этом в письмах умолял и старший брат.