Дмитрий-младший окончил, как и мы, ГИТИС, но продюсерский факультет. А занимается он тем, что любит, став профессиональным гонщиком и тренером экстремального вождения. В позапрошлом году выиграл реалити-телешоу «Гонщики» и был награжден поездкой в Германию на сложнейшую мировую трассу Нюрбургринг. Он победил и там. Наш ребенок рано повзрослел и подружился с родителями. Недавно интересуюсь:
— Дим, а какие у нас отношения?
— Тонкие, мама, тонкие!
Утром он всегда спрашивает: «Ребят, а какие у нас планы?» А планы у нас с Димой до сих пор общие. Замужество у меня одно и счастливое. И с каждым днем наши отношения с мужем становятся все нежнее. Очень важно знать, что скоро откроется дверь и в дом войдет родной тебе человек...
На этом свете у меня есть еще два любимых существа: сестра Галя и племянница Алина, не по годам глубокий и добрый человек. Я очень ценю ее дружбу. Галька моя вечная гордость и тревога, наверное потому, что я старше и привыкла за все отвечать. А может потому, что она рано осталась без родителей и я обещала им, что мы никогда не расстанемся...
Папа ушел внезапно. В день своей смерти Борис Иванович был очень счастлив. Он только что получил разрешение на открытие в Москве нового театра Бориса Равенских. Папа велел мне купить ведро белых гвоздик и отнести в ГИТИС. Там он поздравил своих любимых студентов с победой. Поздно вечером вместе со своим учеником он возвращался домой, они вошли в подъезд, и вдруг папа упал, выронив из рук режиссерский экземпляр пьесы, произнеся только одно слово: «Голова...»
Мир мамы в этот день рухнул на-всег-да... Но она продолжала играть в папиных спектаклях. Чего ей это стоило, наверное, поймут только артисты, которые любили уникального режиссера Бориса Равенских. Афанасий Кочетков, мамин однокурсник, — один из тех редких людей, кто порой неожиданно появлялся после смерти папы на пороге нашего дома. Просто чтобы побыть с мамой, помолчать вместе. Преданный, бескомпромиссный человек, он как-то сказал: «Галя, бывают моменты — «гудят», как корабли, старые роли. И если что-то осталось в памяти — это то, что делалось с Равенских. Очень благодарен, что судьба свела меня с ним...»
Последние десять лет жизни отца в Малом театре были крайне тяжелыми, хотя именно за этот период он поставил свои самые знаменитые спектакли. Но какой ценой?! Знаете, никому ничего не хочется прощать...
Свои детища папа репетировал годами, чем часто нарушал производственные планы театра, раздражая директора Михаила Царева. Это было многолетнее противостояние, которое унесло здоровье и в конечном итоге жизнь моего отца. Я думаю, что Михаил Иванович всегда мечтал быть единовластным правителем Малого: худруком и директором в одном лице. Мне кажется, он хотел убрать Равенских и провоцировал его на нервный срыв, используя для этого самые вероломные средства: посягательства на человеческое достоинство, грубость, слежку за тем, когда пришел, когда ушел, анонимки. Спустя много лет, когда папы уже не стало, все эти письма попали ко мне в руки. Многие из них были подписаны известными в театре людьми. В Министерстве культуры были чиновники, ценившие талант Равенских, они не дали пасквилям ходу.