В это же время узнала еще одну хорошую новость: опухоль доброкачественная. Счастью моему не было предела! Правда, все равно требовалось серьезное лечение. На него и ушли почти все гонорары за картины. И осталось немного на духи.
Год прожила так: съемки — больница — институт. Когда начались проекты, я перешла на последний курс, предстояло готовить дипломную работу. Слава богу, преподаватели вошли в положение и на съемки отпустили. Сделали исключение, поскольку за все годы я не прогуляла ни одной лекции и репетиции. Однокурсники даже обиделись: почему ей можно, а нам нельзя?
Часто спрашивают: где было проще сниматься — в «Яре» или «Преступлении и наказании»? Если честно, об этом тогда не думала. Все было внове, я не отдавала себе отчета в серьезности происходящего. В первый съемочный день «Яра» мне исполнилось двадцать. Работали под Тверью. Сцена оказалась простой: молча войти в дом. Но я стояла как столб — не знала, когда начинать. Наконец кое-как сообразила, шагнула в дверной проем и услышала «Стоп, снято!» Это придало немного уверенности: значит, не так уж плохо держусь в кадре!
В «Яре» случилась и первая эротическая сцена. Я стояла перед камерой обнаженной. Вроде ничего страшного, и главное — никто не заставлял, сама вызвалась, но коленки затряслись. Перед началом съемок спросили, готова ли раздеться. Долго колебалась, но в конце концов ответила: «Да». Знала же, что и режиссер, и оператор — женщины. Но все равно жутко робела и долго готовилась морально. Сцену снимали в деревенском доме, с площадки всех выгнали. Постояла, нормально попозировала. Оторопела позже — когда увидела себя на экране. Испытала настоящий шок, хотя все выглядело довольно скромно.
А в «Преступлении и наказании» Светозаров сразу же четко объяснил, что и как делать в кадре: здесь причесалась, тут села, там прошла. Он руководил жестко. Марина Разбежкина, напротив, шла от моей натуры, предоставив полную свободу: что хочешь, то и делай, только передай нужную эмоцию.
У Дмитрия Иосифовича, казалось, все идет складно и ладно. Серьезный конфликт случился лишь раз. Видя мое волнение и неуверенность, он часто хвалил, и в какой-то момент я решила, что крутая. Тут-то и произошло ЧП. В сцене с Сережей Перегудовым — Разумихиным должна была повернуть голову направо, так нужно для склейки на монтаже, а я повернулась в другую сторону. Пленка вещь дорогая, каждый дубль — это деньги. «Полина, направо!» — кричал в мегафон режиссер. Но я никак не могла сосредоточиться и четыре дубля подряд ошибалась. Вероятно из-за усталости. Неделю до этого жила в поездах, даже не заглядывала домой — только с площадки на площадку.
На пятом дубле Светозаров сломался. «Да твою ж мать, что это такое?! — заорал он на всю улицу. У меня из глаз брызнули слезы. — Домой, спать, чтоб я ее сегодня не видел!» В такси случилась настоящая истерика, рыдала и думала: точно уволят из проекта! На следующий день Дмитрий Иосифович сменил кнут на пряник. Говорил мягким тоном, улыбался, что крайне поразило. Жесткий режиссер искал ко мне подход, хотя с другими не очень-то нянчился. Я оценила это и работала еще старательнее.
На съемках подружилась с Володей Кошевым — Раскольниковым. В сериале участвовали многие знаменитости: Елена Яковлева, Александр Балуев, Андрей Панин, но близко с ними я не сошлась, возникли просто теплые рабочие отношения. А с Володей общаемся до сих пор. Он очень переживал за роль, мы друг друга поддерживали. Перед звездами же я робела, да и некогда было смотреть на чужую игру — боялась после испорченных дублей «завалить» свою Сонечку.