— Когда впервые задумались о том, что хотите стать актером?
— Наверное, к концу школы. Никаких причин для этого не было, просто что-то щелкнуло в голове. Но это не единственная профессия, о которой думал. С какого-то перепуга решил стать финансистом, поскольку математика шла неплохо. Даже на подготовительные курсы, как сейчас помню, записался, но ни разу там так и не появился.
Зато отправился в Щукинское училище, куда поступить не удалось — срезали на втором туре. К счастью, мне было всего шестнадцать — чуть больше года до армии. Это время потратил на серьезную подготовку к поступлению в театральный институт. По вечерам ходил в ДК Станколитейного завода, в студию художественного слова. Помогала мне замечательный педагог Татьяна Романовна Титова, с которой мы сделали программу для поступления. Днем работал электромонтером на «Мосфильме», иначе посадили бы за тунеядство, а значит, не приняли бы в институт.
Цех, где ошивался, располагался сбоку от центрального входа, и каждое утро я видел, как на студию заходят звезды первой величины. Смотрел, как бежит Владимир Высоцкий или идет Людмила Гурченко. Иногда я, чумазый мальчишка в рабочем халате, бродил по павильонам и наблюдал, как создается кино. На следующий год поступил в Школу-студию МХАТ.
— Армии, значит, избежали?
— Нет. Отслужил в Театре Советской армии. У нас даже были своя казарма, точнее помещение с койками, и настоящая военная форма. Со мной вместе служили Олег Меньшиков, Андрюша Ташков. Хотя армия оказалась довольно условная: утром мы являлись на службу, а вечером возвращались домой. В казарме ночевали редко. Иногда ездили на стрельбы, но в основном работали монтировщиками — собирали и разбирали декорации для спектаклей, в которых сами же в массовке и играли. В Театре армии огромная сцена, и наш день, как правило, заканчивался тем, что после разбора декораций гоняли на ней в футбол.
— После Школы-студии вас приняли в труппу этого театра, играли много ролей. Почему ушли?
— У меня в общем-то не было причин уходить, просто в тот момент на горизонте появился режиссер Валерий Фокин, который перешел из «Современника» в Театр имени Ермоловой. Он собирал новую команду, чтобы создать Центр Мейерхольда, и мне очень хотелось с ним поработать. Пригласил его посмотреть наш спектакль в Театре Советской армии, после чего Валерий позвал меня к себе. Я был молод и без оглядки летел вперед, считая, что так надо.
В Театре Ермоловой вместе со мной работали замечательные артисты: Таня Догилева, Витя Проскурин, Елена Майорова, Олег Меньшиков. К сожалению, у Фокина там не сложилось. Следом за ним ермоловскую сцену покинули практически все, кто пришел вместе с Валерием, в том числе и я: мне был интересен не сам театр, а именно работа с Фокиным.
Потом в моей жизни появилась антреприза, свободная от влияния чиновничьей братии и казенных установок. Хотя если бы Валера не ушел, возможно, я бы и завис в хорошем смысле с ним в Ермоловском. Но судьба распорядилась иначе.
Мы сделали первый в России антрепризный спектакль, который назывался «Банан». Играли в нем прекрасные артисты: Валера Гаркалин, Максим Суханов, Лена Шанина. Причем с постановкой нам помогли какие-то люди, торгующие консервами, которым вдруг захотелось вложить деньги в искусство. К сожалению, в начале девяностых система проката не была налажена, поэтому поиграли мы «Банан» всего год. Но мне понравилось такое существование — без вмешательства худсовета, утверждавшего актера на ту или иную роль.
— Театр многие называют «серпентарием». Вам с интригами коллег приходилось сталкиваться?
— Во всех труппах, конечно, присутствуют и зависть, и интриги. Ведь актеры проводят в театре большую часть времени — ссорятся, влюбляются, создают семьи, расходятся. Это одна большая семья. Я видел много прекрасных артистов, которые уверовали, что сцена их дом, и отдавали ему всю свою жизнь, но потом приходил новый режиссер и их просто списывали, потому что появлялись другие.
Всю свою жизнь, в общем-то уже не короткую, на театральных подмостках я старался доказывать, что так быть не должно. Театр — всего лишь место работы, а не дом. Хотя не скажу, что у меня много сторонников среди коллег. Большинству хочется закрепиться на месте, а там, возможно, и поиграть что-нибудь под настроение дадут. Но в серьезных труппах под настроение никогда не давали играть, выбор делал кто угодно — только не актер.
